Владимир Колычев - И жизнь моя – вечная игра

– Может, и не было... Что с вами? Вам плохо? – забеспокоилась девушка.

Тимофей встряхнулся, проясненно посмотрел на нее. Слишком близко к сердцу принял он историю своего далекого предка, отсюда и видения.

– Нет, нет... А могу я увидеть эти берестяные свитки?

– Сейчас нет, они в Москве... Но если есть желание, могу дать адрес...

– А что еще вы можете рассказать?..

– Так, кое-какие детали. Свитков несколько, но сведения крайне скудные. И далеко не все записи сохранились...

– И все же.

Вика кивнула, соглашаясь продолжить разговор. Да и как она могла не согласиться, если сама была заинтригована не меньше, чем он.

К себе в офис он вернулся с тяжелой головой. Настроение было такое, что рука сама потянулась за бутылкой. Выпил одну рюмку коньяку, вторую, а когда поднимал третью, секретарша сообщила, что к нему пожаловала некая Лада Полосова. Тимофей так разволновался, что едва не выронил из руки рюмку с коньяком.

Поставил рюмку на стол, дрожащей рукой ослабил узел на галстуке.

– Пусть зайдет...

Это был первый случай, когда Лада пришла к нему в его новый офис. И случилось это как раз в тот день, когда он узнал о существовании своего далекого предка... И что это такое, если не роковое обстоятельство?

На всякий случай он огладил пальцами рукоять пистолета, закрепленного под столешницей над его правой ногой. Если что, уйдет всего мгновение-два, чтобы «ИЖ» оказался у него в руке.

Но Лада не собиралась его убивать. Широко, но тревожно улыбнулась ему, села в гостевое кресло, положив руки на стол перед собой.

– Что ты здесь делаешь? – напряженно спросил он.

– К тебе приехала.

– Случилось что-то?

– Случилось... А ты, гляжу, не рад мне... Коньяк пьешь?

– Да так... Хочешь? – пристально посмотрел на нее Тимофей.

– Можно рюмочку.

– А не отравишь?

– Что? – возмущенно и, как показалось ему, испуганно встрепенулась она.

– Ничего, так, к слову...

– Что-то с тобой не то, дорогой.

– Да так, проблемы. Небольшие.

– А у меня большие... Головатый ко мне приезжал. Узнал, где я живу, и приехал.

Тимофей нервно забарабанил пальцами по столу.

– И что?

– Плохо... Он давил на меня...

– Что ему нужно?

– Смерти он твоей ищет. Хочет, чтобы я тебя убила. Сказал, что есть у него порошок, провоцирующий сердечную недостаточность.

– Он с тобой, этот порошок?

– Дурак! Был бы со мной, я бы с тобой на эту тему не говорила... Отказалась я... Тебя, дурака, люблю... И люблю, и ненавижу...

– Ненавидишь?

– Да, за то, что в черном теле меня держишь... А люблю, потому что ты сильный... Не хотела тебе говорить, но скажу, чтобы уж до конца быть с тобой откровенной...

– До какого конца, до смертного?

– Нет, – сделав глотательное движение, мотнула головой Лада. – Не собираюсь я тебя убивать...

– В чем ты хотела быть со мной откровенной?

– В том, что была в сговоре с Головатым. Не знаю, отказалась бы я по своей воле от тех показаний, что дала против тебя. Наверное, отказалась бы. Но по-любому, Головатый сказал, что надо отказаться на суде... Я отказалась. Он бушевал, но это была всего лишь видимость...

– Головатый сказал тебе, чтобы ты от показаний отказалась?

– Да. Он решил, что ты нужен городу. Без тебя порядка здесь не было. А ты навел порядок. Но затем отказался ему платить, так ведь? Поэтому он решил от тебя избавиться...

– Отравить меня, да? Твоими руками?.. История повторяется.

– Какая история?

– Краеведческая... В двенадцатом веке князь нашей Заболонью правил. Тимофей Орлик. Знакомое имя?.. Две женщины у него были. Одна Люба, другая Лада. И враг у него был – Голован, рязанский воевода. Лада его отравила. Потому что Голован ей так велел. Чтобы Заболонь взять...

– Ерунда какая-то. Ты сам это сейчас сочинил?

– Если бы... Все сходится. Тот Орлик Заболонье княжеством сделал, а я тоже в нашей Заболони не последний человек. И Люба у меня есть, и Лада. И Головатый, будь он проклят... Не зря говорят, что история учит. Не смогла бы ты меня отравить, если бы захотела...

– Но я не хочу.

– Тем более... А с Головатым я разберусь. Но то будет уже другая история... Значит, любишь ты меня. И ненавидишь.

– Ненавижу, – кивнула Лада. – Но больше люблю...

– А Головатого?

– Больше ненавижу.

– Но любишь.

– В чем-то, как-то... Я жила с ним, если ты не знаешь. Он меня у себя прятал, от тебя...

– Не знаю. Но догадывался.

– Все это уже не имеет значения.

– Может быть, – кивнул Тимофей.

Он сам разливал коньяк по рюмкам. И когда бутылка опустела, настоял на том, чтобы Лада разделась. Это требование было вызвано – во-первых – практическими соображениями. Лада могла вести какую-то хитрую игру против него, с тем же Головатым на пару. Под одеждой у нее мог быть спрятан небольшой дамский пистолетик... А во-вторых, он просто-напросто соскучился по ней...