Владимир Колычев - И жизнь моя – вечная игра

Тимофей решил, что случилось нечто из ряда вон выходящее. И не ошибся. Конотоп был не один, вместе с ним на правах чрезвычайно большого человека Тимофея ждал рязанский вор, тот самый, который смотрел за тюрьмой в его арестантскую бытность.

– Что ж ты, брат, слово свое не держишь? – вроде бы добродушно, но с жестким упреком во взгляде спросил высокопоставленный гость.

– Какое слово? – изобразил недоумение Тимофей.

– Ты что, про разговор наш давний забыл?

– Был разговор. Помощь ты мне обещал. Хотел, чтобы я город обратно взял.

– Но ты ж его взял.

– Может быть. Но в другом, скажем так, варианте. Я здесь уже не центровой.

– Центровой не центровой, а все здесь вокруг тебя вертится. Даже мента злобного приручил... Башли за красную «крышу» платил, а сейчас сам себе голова. Или нет?

– Короче.

– А если короче, то в «общак» сполна платить надо.

– Не вопрос, – кивнул Тимофей. – Я про это не забываю.

– Не забываешь. Но платишь так себе, сколько не жалко. Кое-как и сколько-нибудь...

– Ну почему же, – не согласился Тимофей. – В прошлый раз двадцать тысяч долларов было...

– А должно пятьсот двадцать! – отрезал вор. – И каждый месяц!

– Погоди, что-то я не пойму! – помрачнел Тимофей. – Я не вор, криминального бизнеса у меня нет...

– А спирт?

– Спирт с легальных заводов идет...

– Заводы легальные, а сбыт левый.

– Не знаю про такой.

– Зато я знаю... Нехорошо, Орлик. Договор дороже денег, а ты и деньги жмешь, и слово свое не держишь.

– Кто-то мне помощь обещал. А не было никакой помощи. Сам, как мог, барахтался.

– А девка эта! Лада! Она же тебя отмазала!

– Но воры то здесь при чем?

– При том!.. С ней мой человек говорил, объяснил, что не надо тебя топить. Она испугалась, забрала свои слова обратно.

– Не было ничего такого. Я с ней разговаривал, ничего про твоего человека не слышал.

– Значит, ничего не хочет говорить.

Вор в упор и твердокаменно смотрел на Тимофея. Ощущение такое, будто он на все сто процентов уверен в своей правоте. Не только в политике, но и в психологии есть такое понятие, как «железный занавес». Это когда человек нагло тебе врет из-за этого занавеса, и как бы ты ни разоблачал его вранье, он все равно твердо стоит на своем. Такого ничем не пробьешь. И с рязанским вором спорить бесполезно. А воевать с ним бессмысленно. Воры, может, и не самая боеспособная сила в этом мире, но они злопамятны и терпеливы, годами могут ждать своего часа. Ты уже и забудешь о конфликте с ними, а они только-только «торпеду» с ножом к тебе заслали. Или с автоматом. Или с гранатометом...

– Сколько ты хочешь? – спросил Тимофей.

– Двадцать пять процентов, – жестко отрезал вор.

– С чего?

– Со всех твоих наваров.

– Десять. И только с нелегальных оборотов.

– Двадцать пять!

– Десять!

Тимофей тоже мог создавать «железный занавес». И подтверждать его умел не только силой взгляда, но и непробиваемыми аргументами.

– Десять процентов – это двести тысяч «зеленью» в месяц.

Рязанский вор сам прекрасно знал, что не помогал он Тимофею обрести свободу. Сам должен был понимать, что его требования непомерны и неуместны. И если он не дурак, то двести тысяч долларов должен был принять без всяких колебаний. А Тимофей не считал себя дураком, что согласился на такие убытки. Во-первых, что ни говори, а в изоляторе с подачи смотрящего жилось ему неплохо. А во-вторых, от тюрьмы и сумы не зарекайся. Неизвестно, куда заведет его нынешняя дорожка. Нет никаких гарантий, что впереди его снова не ждет арестантская хата со всеми своими злыми, но в чем-то справедливыми законами тюремного быта. И не жить ему тогда, если сейчас воры поставят на нем «черную метку»...

– Двадцать процентов, – снизил планку вор.

Но Тимофей очень твердо стоял на своем. Твердыми были его обязательства ежемесячно отстегивать Конотопу двести тысяч долларов.

Рязанский вор долго хмурился, но в конце концов сдался. И даже пожелал Тимофею на прощанье всех благ. Не смог он поймать журавля, но уезжал с жирной синицей в руках. Тимофей был уверен, что конфликт был задушен в зародыше. А на следующий день у него состоялся разговор с Головатым. Полковник держался с ним подчеркнуто вежливо, но в глазах запрыгали злорадные чертики, когда разговор зашел о вчерашней встрече с ворами.

– Хотелось бы узнать, откуда они узнали про нелегальный спирт? – спросил Тимофей, через глаза пытаясь заглянуть к нему в душу.

– Ну как узнали, – усмехнулся Головатый. – Они же воры, им ли не знать, что творится в подлунном мире...