Владимир Колычев - Перебиты, поломаны крылья

Он не думал о том, что может убить ее. Но ему очень хотелось, чтобы она хлебнула воды. Он напугает ее до смерти, а затем она будет ползать перед ним на коленях и умолять о пощаде. А он будет глумиться над ней, как над последним ничтожеством…

Но когда он отпустил руку, Эльвира почему-то не отпрянула от аквариума, а безжизненным телом стекла по мокрой стенке на пол. Она была мертва…

@Int-20 = Это уже потом он призвал на помощь своего соседа, чтобы списать на него убийство, а когда планы изменились, чтобы он помог избавиться от трупа. Уже после того, по совету Матюшина, сорвал с покойницы сережки и золотой кулон на цепочке. Был пост ГИБДД, была проверка документов, Богдан Парасюк избавил его от неприятностей…

А сейчас Борис бежал к реке. Он знал там одно такое место, где его никто не найдет. Когда-то мальчишкой он утопил там щенка. Просто так взял да утопил. Но вряд ли собачья душа зальется лаем, чтобы выдать его. Нет, он спокойно переждет опасность, а затем покинет город.

Есть у него одно надежное пристанище. Но до него еще нужно добраться.

Он был пьян, но это было ему на руку. Ощущение градуса в крови позволяло ему воспринимать действительность в более мягких тонах, да и комары не будут донимать, когда он засядет в кустах, дожидаясь ночи… Так и вышло. Он спрятался в зеленых кущах на берегу реки и первое время чувствовал себя комфортно. И просидел бы так в кустах всю ночь, если бы с наступлением сумерек на его след не вышла милиция.

Это были спецназовцы, и шли они прямо на него – как будто их кто-то вел к нему. Борису не оставалось ничего, как опуститься в воду и тихонько, стараясь не привлекать к себе внимания, скрыться за низко приникшей к реке вербой. Но едва он только оказался в воде, как тут же кто-то крепко ухватил его за ногу и тяжелым грузом потянул на дно.

Он пытался вырваться, но холодные руки обхватили его повыше бедра, чуть позже оплели шею. Уже на дне в мутной воде перед открытыми глазами Бориса всплыло до ужаса знакомое лицо Эльвиры. Она ничего не говорила, но ее цепкие руки продолжали удерживать его на дне. Может быть, он был слишком пьян, потому стал жертвой смертельно опасной, но банальной по сути судороги, возможно, он зацепился за корягу. Может, Эльвира ему померещилась. Но, так или иначе, на поверхность реки он не всплыл…

@Int-20 = Когда-то Илья выходил за ворота воинской части, где служил, на дембель, домой. Тогда ощущение свободы казалось ему фантастически окрыляющим чувством. Но оно казалось жалким подобием того чувства, которое кружило ему голову сейчас, когда за ним закрылись ворота следственного изолятора. Андрей обещал проводить его до ворот, но куда-то вдруг подевался. Но и без него на душе буйствовал ураган самых светлых и крепких эмоций. Ура! Свобода!..

За воротами его ждала жена. Все та же Нила, все такая же немолодая – но неожиданно красивая. И дело не в том, что после долгого воздержания его могла прельстить любая женщина. Было в ней нечто, чего он не замечал раньше. Потому что был глупым эгоистом, потому и не видел заключенной в ней бриллиантовой изюминки. Уже в неволе до него стало доходить, что жизнь с Нилой совсем не так плоха, как ему казалось. А сейчас у него и вовсе открылись глаза и он видел в ней по-настоящему желанную женщину, по-своему несчастную и счастливую.

– Привет!

Он обнял ее так крепко и страстно, как никогда не обнимал. Неохотно отстранившись, Нила глянула на него потрясенно и с чувством, которого он за ней никогда не замечал. Если раньше она относилась к нему, как к красивой игрушке, которую нужно ходить и лелеять, но которой можно и помыкать, то сейчас она посмотрела на него как на сильного мужчину, способного повелевать.

– Наверное, так нельзя говорить, но мне кажется, что тюрьма пошла тебе на пользу, – ошеломленно сказала она.

– Почему нельзя говорить? Потому что тюрьма – это гнусно?..

– Не то слово.

– Но и там есть жизнь.

– Может, лучше домой? – улыбнулась Нила.

– Ты как всегда права, – в тон ей сказал Илья. – Дома во сто крат лучше. Дома …

На последнее слово он сделал особое ударение, как бы подчеркнул, что их дом стал для него чуть ли не святыней…

Он уже собирался садиться в машину, когда вдруг перед Нилой словно из-под земли вырос какой-то крепко накачанный тип в короткой по пупок майке-размахайке.

– Нила, я же говорил – тебе не нужен этот уголовник!

В его голосе звучала ревность, а взгляд, обращенный к Илье, истекал злобой.

– Костя, какого черта? – возмутилась Нила. – Что ты здесь делаешь?