Владимир Колычев - Перебиты, поломаны крылья

– Прокурор так считает или ты?

Андрей никак не мог оправиться от удара, который нанесла ему Вика. Он чувствовал себя воздушным гимнастом, сорвавшимся со штейн-трапе и летящим вниз без страховки.

– Прокурор.

– Вика, как же так?

– Не пытайся на меня воздействовать. Иначе я ничем не смогу тебе помочь.

– А чем ты мне можешь помочь?

– Тем, что я просила прокурора не брать тебя под стражу…

– Ну, спасибо!

– Не ерничай! Это тебе не идет.

– А что тебе идет? Водить меня за нос, как дурачка за веревочку?

– Ты не дурачок, но тебя пытались удержать на веревочке. И все же ты сорвался…

– Я считаю, что в убийстве Эльвиры Окуловой виновен Борис Окулов. Ладно, доказательств у меня пока нет, зато я точно знаю, что Окулов пытался убить своего соседа Матюшина, маньяка, который убивал проституток…

– Насчет маньяка – это всего лишь предположения. Пока еще точно не установлено, он убивал или нет…

– Но его самого пытались убить. И это факт. Факт, который вы с прокурором пытаетесь скрыть!

– В том-то и дело, что пытаемся… – Голос у Вики дрогнул, выражение лица смягчилось и обрело понурую подвижность. – На свою голову… Я ему так и сказала, что добром это не закончится… Да он и сам это понимает…

– Так в чем же дело? Почему выгораживает этого ублюдка?

– Потому что у него есть определенные обязательства перед Антоном Борисовичем. А долг, как известно, платежом красен… Поверь, деньги здесь ни при чем.

– А что при чем? – взъерошенно спросил Андрей.

– Я понимаю, ты меня осуждаешь, – виновато глянула на него Вика. – И меня, и прокурора… Да я и сама себя осуждаю. Но я тоже в долгу перед Иваном Герасимовичем…

– Разжалобить меня хочешь?

– Что-то вроде этого. Я хочу, чтобы ты успокоился и оставил Окуловых в покое.

– А если нет?

Андрей осознавал всю шаткость положения, в котором оказался прокурор со своей племянницей. Городили, городили огород вокруг него, но так ничего путного создать и не смогли. Пусть и невозможно пока обвинить Бориса Окулова в убийстве Эльвиры, зато его можно привлечь к ответственности за покушение на жизнь Матюшина. Да и много чего другого всплывет, окажись он на нарах. Андрей свое дело знает, он раскрутит Бориса на полную катушку. Судя по всему, именно этого и боятся Окуловы, потому и натравливают на него прокурора, а вместе с тем и его прекрасную племянницу. А Иван Герасимович ведется, как осел на колокольчик, хотя должен понимать, что рано или поздно Матюшин заговорит, а им занимаются такие монстры, которым районный прокурор не чета. Если Матюшин даст показания против Бориса Окулова, то пострадают все, кто за ним сейчас стоит. В том числе и Вика…

– Тогда тебя возьмут под стражу… – опечаленно вздохнула она. – А потом и меня… Тебя обвинят в злоупотреблении служебным положением, а меня в пособничестве и укрывательстве преступника… Хорошо, если наши камеры окажутся рядом, будем перестукиваться через стенку…

– Не окажутся. Женский блок не соприкасается с мужским, да и камеры у нас будут особые, – в глубоком раздумье проговорил Андрей.

А ведь прокурор вполне может ему подгадить напоследок. Сам сядет за злоупотребление и его за собой потянет. Много Андрею не дадут, скорее всего, условным сроком за Парасюка отделается, но карьера будет испорчена. Но что еще хуже, вместе с прокурором может сесть и Вика. А этого он допустить не может…

– Можно обойтись и без них, – она выжидательно посмотрела на него.

– Если я не дожму Окулова, то виновным в убийстве Эльвиры признают Теплицына.

– Дело можно спустить на тормозах. Прокурор готов пойти на компромисс. Дело развалится, но еще раньше Теплицын выйдет на свободу.

– А как же Окулов-старший? Он же жаждет его крови?

– Ему сейчас не до Теплицына. Ему бы сына своего спасти. Он – это единственное, что у него осталось в этой жизни. И поверь, он пойдет на все, чтобы вызволить его из беды…

– А если он узнает, что это сын убил его жену?

– Как он узнает? Доказательств нет.

– Матюшин может прийти в себя, дать показания. А ему есть что сказать. Не зря же Борис пытался его убить.

– А если он ни в чем не признается? Что, если окажется крепким орешком?

– Рано или поздно сломается…

– Тогда я сяду. Вместе с Иваном Герасимовичем, – безотрадно усмехнулась Вика.

– Не сядешь. О том, что Балахнина дала показания против Окулова, знаем только ты и я. А я тебя подставлять не стану…

– Я знала, что ты это скажешь, – благодарно улыбнулась Вика.