Б. Седов - Месть в законе

Черно-белое кино в пьяном сне, возвращающее в прошлое, - это жуть, это хуже белой горячки. Бред рано или поздно оставит, а жестокая память пребудет с тобой до конца дней…

- Послушай, девочка, - говорил ей Рыбин в тех самых видениях. Голос его был неживым, металлическим и сопровождался долгим эхом. - За Таганцевым - глаз да глаз. Не нравится он мне. Хвостом крутить начинает. Как бы с крючка не сорвался. Всеволод Михайлович возлагает на тебя большие надежды.

- Я постараюсь. Все будет в порядке. - Настя отвечала ему, но рот ее, странным образом, оставался закрытым. Губы были плотно сжаты, а звуки исходили как будто и не от нее вовсе, а как бы сверху. - Думаю, Таганцев никуда не денется. Да, кстати, у него начали складываться какие-то отношения с бандитом Каблуком. - И лицо неживое. Плоское, как лист фанеры и белое, будто бы его старательно натерли мелом.

- Каблук - это что? - опережая эхо, спрашивал Рыбин.

- Это и фамилия, и воровское прозвище. Из молодых да ранних. Дерзок. Амбициозен. Метит занять место Чугуна.

И ведь снова! Опять она видит все в точности, ровно так, как происходило на самом деле! Может, она и не спит вовсе?

- За Чугуна - отдельное тебе спасибо. Вовремя сработала. Могло ведь произойти непоправимое. Теперь вернемся к Таганцеву. Делай со своей стороны что хочешь, но, чтоб их отношения с Погодиным, мягко говоря, изжили себя. Андрей Аркадьевич должен в конце концов увидеть в губернаторе края если не врага, то серьезную помеху на своем пути. Хватит этим двум гаврикам дружбу водить. Одного из них следует технично убрать, другого - оставить и даже возвысить.

- Кого убрать, кого возвысить?

- Убрать, естественно, Погодина. Ну может, не физически, а в ином смысле. Отстранить, например, от дел, чтобы Таганцев принял на себя весь край.

- И это - конечная цель?

- Конечной цели даже Харитонов не знает. Там ведь, в Кремле, люди умные сидят. Они секреты хранить умеют. А наше дело - выполнять команды.

- Как я устала! - вздохнула Настя. - Как я ненавижу свою работу, презираю себя! Иногда я даже Таганцева убить готова.

- И убьешь, если понадобится, - без каких-либо особых эмоций произнес Рыбин. Теперь и он казался плоским и белым. Только вот руки его… Словно их по локти обмакнули в ванну с густой горячей кровью.

- Конечно, убью, - просто согласилась с ним Настя.

Интонация ее голоса не выражала вообще ничего. Глаза были пустыми. На лице не дрогнул ни один мускул.

- Сегодня ночью я сказала ему, что беременна, - сообщила она, не глядя на Захара Матвеевича.

- И что, это правда?!

- Нет, конечно, - выдохнула она. - Но надо же его в такой ответственный момент посильнее к себе привязать! Вы же сами говорили, что он может с крючка сорваться. С этого - не сорвется. Он потом до утра уснуть не мог. Дурачок! Плакать готов был от счастья.

- А что потом? - спросил Рыбин. - Пройдет время и очень скоро выяснится, что беременность твоя - липа. Как выкрутишься?

- Навру чего-нибудь про выкидыш… Придумаю что-то.

- Анастасия! Ты - страшное чудовище! - высказался Рыбин.

- Это комплимент? - Она повернула к нему лицо. В голосе и глазах был вызов.

- Считай, что да.

- Не-е-е-е!!! - во весь голос закричала Настя, подскочив на кровати и тяжело, загнанно дыша. - Я не чудовище!!!

Вновь залившись слезами, огляделась вокруг. Не было рядом никакого Рыбина. И Таганцева тоже не было. Была ветхая бедно обставленная коммунальная комната и она, счастливая жена капитана милиции Горбушкина. Правда, от такого счастья хотелось повеситься.

Вставая с кровати, Настя споткнулась о валяющуюся на полу пустую бутылку. Пнула ее ногой, пошла к платяному шкафу. Достала оттуда длинный и узкий кожаный ремень, соорудила петлю. Накинула ее себе на шею. Туго затянула. Дернула за свободный конец. Еще дернула. Рыдания вырвались у нее из груди. Упав прямо на пол, она еще долго содрогалась в истерике, во весь голос, проклиная свою жизнь и прося у Господа прощения и пощады.

Было ли это раскаянием? Во всяком случае, в ту минуту Насте казалось, что вся ее недолгая жизнь прожита напрасно, а впереди не светит ничегошеньки хорошего.

- Тебя зовут-то как, шоколадка? - Андрей подал стакан апельсинового сока чернокожей счастливице, спасенной от пуль в загородном доме, где братва Таганки расстреляла пацанов из Сибири. Сам устроился рядом - в шезлонге, раскинутом на крутом берегу реки Вуоксы.

- Мэри, - томно представилась девица.

- Ладно гнать! - не поверил Таганцев. - Это ты лохам на Староневском так называться будешь.