Б. Седов - Месть в законе

Готовясь к серьезному жизненному испытанию, коим он считал поимку Таганцева, Севостьян Иванович уже второй день не выходил на работу. Как-никак, на руках было командировочное удостоверение. Разумеется, «липовое», выданное полковником Лозовым исключительно для обеспечения алиби Горбушкину сотоварищи. Случись что, верные люди в Москве могут подтвердить, что капитан с группой подчиненных в нужное время находился не в Питере, а в столице нашей Родины на курсах повышения квалификации.

Таким образом, капитан мог позволить себе не появляться в расположении роты патрульно-постовой службы, как будто бы на законном основании.

Сидя на кухне своей коммунальной квартиры, Севостьян Иванович опрокинул в себя очередной стакан «горючего» и занюхал развешанными тут же на бельевых веревках только что выстиранными ситцевыми простынями соседки бабы Груши. Аграфена Самсоновна всегда сушила выстиранное белье на кухне. А Горбушкин, выпивая, всегда им занюхивал, разумно экономя средства семейного бюджета и не расходуя их без надобности на закуску.

В своей комнате пить он не любил. Жена запросто могла покуситься на припасенные для расслабона винно-водочные изделия. Тетка она была в смысле алкоголя закаленная и легко приговаривала литр сорокаградусной водчонки, практически не пьянея. Развозить ее начинало только после пятого-шестого стакана. На такую добра не напасешься. Так что пил Горбушкин в гордом одиночестве, на всякий случай, заныкав предусмотрительно тару со спиртным в укромную нишу за батареей парового отопления. Нальет себе стаканчик, хлопнет, простыней занюхает и - порядок. А бутылку или банку - снова за радиатор.

Вот и сейчас - буль-буль-буль! - потекла родимая из поллитровки в граненник.

- Ах ты, урод тряпочный… - Как гром среди ясного неба прозвучал в кухне голос супруги. Но, справедливости ради, надо заметить, что фразу эту она произнесла без надрыва, как само собой разумеющееся. Тембр голоса был у нее достаточно ровный, хорошо поставленный, но лишенный всяческих эмоций. Вроде, как и не упрекнула мужа вовсе, а просто мыслила вслух, констатируя факты. - Без меня опохмеляешься? Совесть бы поимел, рожа твоя ментовская.

Ну кто ее звал, спрашивается? Теперь, пока все до донышка не вылакает, не уберется отсюда.

- Ладно, хмыренок, наливай, не жадничай, - сказала уже как-то совсем ласково.

Она присела на деревянный табурет и выставила перед собой стограммовую стопку.

Деваться Севостьяну Ивановичу было некуда. Пришлось наливать.

Нет, благоверную свою он любил, дурного про это никто не вымолвит. И были они, можно сказать, молодоженами. Вместе стали жить всего полтора года назад, после того, как познакомились на железнодорожном вокзале.

История произошла прямо-таки романтическая, в лучших традициях мексиканских сопливо-слезливых сериалов.

Капитан Горбушкин заехал тогда к своему приятелю в отдел транспортной милиции. Дела были неотложные. Транспортники задержали тогда, в общем-то, шпану, заезжего наркокурьера с небольшой партией опиумного мака, а патрульные Горбушкина по наводке прихватили на улице связного с деньгами.

Первым делом, нужно было определиться, как делить между собой добычу. Деньги пополам - это понятно. А порядок реализации маковой соломки по мелким сбытчикам - штука тонкая и хлопотная. Тут главное, чтобы ни транспортники, ни «пэпээсники» не оказались в дураках и не «кинули» друг друга в части мелкооптовых цен на «дурь».

Переговорив по сути злободневных вопросов, Севостьян Иванович уже покидал линейный отдел милиции, проходя мимо так называемых «обезьянников» - камер содержания временно задержанных лиц. Вот тут и заметил ее - необыкновенной красоты женщину, хотя и в лохмотьях, и растрепанную, и без следов хоть какой-нибудь краски на усталом и бледном лице. Сидела она на деревянной прикрученной к полу лавке, в стороне от разнузданных путан и смердящих бомжих. В разговоры не встревала, держалась как-то по-особому, гордо что ли, независимо, невзирая на незавидное свое положение.

Другая бы сжалась в комочек, теребила бы нервно юбку. А эта - нет. Осанка была прямой, плечи развернуты, подбородок приподнят. И взгляд не потерянный, а прямой, ясный, пронзительный даже. Ух, как она взглянула на остановившегося по ту сторону решетки капитана Горбушкина! Огонь, да и только.

Что называется, породу сразу видать.

- Кто такая? - спросил Севостьян Иванович у своего товарища.

- А, никто, - тот вяло отмахнулся. - Сняли с поезда без билета и документов. На шалаву не похожа. Не воровка и не мошенница - точно, я этих за версту определяю. Пусть посидит до вечера. - И хмыкнул как-то многозначительно.