Татьяна Полякова - Держи меня крепче

– Не поверишь: ничего. Хоть ты тресни.

– Быть этого не может.

– Сама удивляюсь. В конце концов, все когда-то случается в первый раз.

Я поспешила покинуть город, пока не произошло что-нибудь, способное повлиять на мои планы. Если честно, я уже осатанела от этой истории. С одной стороны, я все больше убеждалась, что занимаюсь ерундой, с другой, крепло чувство, что за этим несчастным случаем что-то есть. И так как это «что-то» в руки не давалось, я злилась на себя, на Деда и даже на Корзухина, хотя на него все-таки в последнюю очередь.

Соседний областной центр находился в двухстах километрах от нашего города, и эти двести километров я преодолела в рекордные сроки, что могло влететь мне в кругленькую сумму, ведь я нахально нарушала скоростной режим, но большая часть пути проходила все-таки по нашей области, и гаишники, сунув нос в мое удостоверение, спешили от меня отделаться. На чужой территории я вела себя скромнее, но режим все равно нарушала, рассталась с некоторой суммой, зато уже в 17.50 подъезжала к дому, где жила старшая дочь Корзухина.

Дом был новый, в приличном районе и выглядел во всех смыслах достойно. Я набрала число 34 на домофоне и взмолилась, чтобы Инна Корзухина оказалась дома. Предупреждать ее по телефону о своем приезде я не стала, опасаясь, что она сразу сообщит о звонке отцу, но и сидеть во дворе, дожидаясь ее возвращения, мне, конечно, не улыбалось. Небеса были ко мне благосклонны, я услышала женский голос:

– Кто? – Спросили очень резко, как будто гости здесь были редкостью и их, в принципе, не жаловали.

– Извините, я по поводу вашей мачехи. Надо поговорить.

Возникла пауза, в продолжение которой я переминалась с ноги на ногу, ожидая, что за этим последует, затем послышался щелчок, и я вошла в подъезд.

Когда дверь квартиры открылась, я увидела девушку в длинной бесформенной рубахе, заляпанной краской, с темными, стриженными под мальчика волосами, с колючим взглядом серых глаз. Девушка была бы очень хороша, если бы не хмурое, даже угрюмое выражение лица. Она посмотрела с удивлением и спросила:

– Вы из милиции?

Я обошлась кивком, достала заранее приготовленное удостоверение и протянула ей. Надо сказать, удостоверение было не чистой липой: приди девушке охота проверить и позвонить в отделение, там, услышав мою фамилию, ей бы туманно подтвердили, что Ольга Сергеевна Рязанцева им известна. И не соврали бы, и правду не сказали. Хотя мой внешний вид Инну слегка озадачил, она была далека от того, чтобы подвергать мои слова сомнению.

– Проходите.

В просторной квартире была оборудована студия. Все пространство вдоль стен заставлено картинами. Тут же лежал надувной матрас вместо кровати, еще были журнальный столик с остатками трапезы, три стула, на которых тоже стояли картины. И невероятное количество всякого хлама – старых самоваров, странного вида горшков, бутылок и даже фрагментов мебели: резные ножки стульев и дверцы шкафа с вологодской росписью. Впрочем, сама хозяйка все это вряд ли считала хламом.

Общий вид жилища вызывал уныние, несмотря на обилие света. И дело было не в вещах, а в самой атмосфере квартиры. В воздухе, что называется, витал дух одиночества и несчастья. Мне показалось, я уже все знаю об этой женщине, лишь только я вошла сюда, о ее холодных ночах и тоскливом утре, может, потому, что этот кисловатый вкус неприкаянности мне самой был хорошо знаком.

Картины стояли изображением к стене, но и той одной, что была на мольберте в центре комнаты, оказалось вполне достаточно. Крест в виде реактивного самолета, а на нем фигура обнаженной распятой женщины, с неестественно вывернутыми руками и ногами. Вместо тернового венца – заячьи ушки на ободке. Картина произвела на меня гнетущее впечатление, спасло лишь то, что написана она была плохо, и тоску быстро сменило раздражение.

Девушка сняла картину с мольберта и приставила ее к стене. Признаться, я вздохнула с облегчением.

– Не любите показывать свои работы?

– А вы что, разбираетесь в живописи? – Стало ясно, характер у девушки колючий, и мне придется нелегко. – Вы что, сюда специально из-за нее приехали? – с недоверием спросила Инна.

– Вы имеете в виду несчастный случай с Людмилой Матвеевной?

– Ну да.

– Почему вас это удивляет?

– Вы же сами говорите: несчастный случай, чего сюда тащиться?

– Хотелось бы кое-что уточнить.

– Ладно, садитесь. – Она освободила от картин один стул.

– Вы давно живете в этом городе?