Татьяна Полякова - Держи меня крепче

Охранник проверил мои документы и пропустил на территорию. От бывшего пансионата остались только два корпуса, за ними шел парк, в глубине которого виднелся двухэтажный особняк. Фельцман предпочитал жить здесь. Подходя к первому корпусу, я отметила: решеток на окнах нет, колючая проволока на заборе отсутствует, правда, кругом торчат камеры видеонаблюдения. В общем, если это и был дурдом, то особенный, пациенты вряд ли чувствовали себя здесь как в тюрьме. «Впрочем, это элитная психушка», – напомнила я себе и вошла в здание.

У дверей сидел еще один охранник, в руках его была рация. Парень повел меня по коридору к кабинету с надписью на золотой табличке: «Главный врач Фельцман Г.С.».

Геннадий Самуилович ждал меня, несколько театрально восседая в кресле. Недоброжелатели утверждали, что его настоящее имя вовсе не Геннадий, а Гад. В самом деле, есть такое библейское имя. Дед, когда ему как-то намекнули, что Фельцман уже не путает свое с чужим, а просто все своим считает, высказался на этот счет так: «Чего вы хотите от человека, которого родная мать Гадом назвала». Эта шутка достигла ушей Фельцмана и, по словам все тех же недоброжелателей, вызвала у него нервный тик. Возможно, для него это и послужило поводом вспомнить, что он врач-психотерапевт, и оставить чиновничье кресло.

При моем появлении Геннадий Самуилович выжал скупую улыбку, потом сурово сдвинул брови, намекая тем самым, что здесь я на его территории и играть должна по его правилам. Руки Фельцмана при этом нервно двигались, территория территорией, но он прекрасно знал, как Дед способен усложнить жизнь любому человеку.

– Присаживайтесь, – кивнул он мне, брови я тоже сурово сдвинула и обошлась без улыбки, давая понять, что дело у меня серьезное и я не потерплю, чтобы наш славный доктор дурака валял со всеми вытекающими из этого последствиями. Для него, разумеется. Моя хмурая физиономия возымела действие. Фельцман забеспокоился, руки его теперь двигались непрерывно, но он широко улыбнулся и заговорил доброжелательней: – И кто из моих пациентов вас заинтересовал, уважаемая Ольга Сергеевна?

– Меня, по большей части, тряпки интересуют, – вздохнула я. – Но речь у нас с вами пойдет о Вике Корзухиной.

Мой ответ вызвал легкое замешательство, но Фельцман быстро с ним справился.

– Вики в настоящий момент здесь нет, отец забрал ее несколько дней назад. Ее мать… впрочем, вы, должно быть, знаете.

– Знаю, – не стала я спорить, только осматривалась и тянула время, Геннадий Самуилович молча томился. – Когда она поступила в вашу клинику?

– Одну минуту… – Он заглянул в бумаги, лежавшие на столе. – Если быть точным… – Он назвал дату, я кивнула и вновь спросила:

– А какова причина ее появления здесь?

– Нервное расстройство.

– Вот как? И что так расстроило девочку?

– Ваш тон, уважаемая Ольга Сергеевна, несколько неуместен, когда речь идет…

– Речь идет о вашей клинике, в которую родители отправляют своих неразумных детей за немалые деньги, надеясь, что вы за эти самые деньги избавите их от дурных пристрастий. «Не верьте, что наркомания неизлечима». Кажется, так начинается ваш рекламный ролик?

– Вика Корзухина вовсе не наркоманка, – покачал он головой. – У девочки действительно был нервный срыв. Ее родители решили, что некоторое время ей стоит побыть здесь под моим наблюдением. У жены Корзухина возникли проблемы с дочерью, эмоционального характера. Наша клиника специализируется на лечении наркоманов, но это вовсе не значит, что все наши пациенты… Девочка нуждалась в отдыхе.

– Я могу взглянуть на ее медицинскую карту?

– Вам прекрасно известно, что существует такое понятие, как врачебная тайна…

– Если девочка нуждалась в отдыхе, чего же здесь скрывать? – удивилась я.

Фельцман поджал губы, но поднялся и пошел к стеллажу, достал медицинские карты и протянул мне.

– Пожалуйста. Надеюсь, вы не воспользуетесь моим добрым расположением и не станете…

– Не стану, – кивнула я, просматривая записи. О пристрастии к наркотикам там не было ни слова, впрочем, это еще ничего не значило. – Геннадий Самуилович, расскажите вкратце, что за проблемы у девочки.

– Думаю, все дело в том, что она чересчур загружена. Детская психика просто не выдерживает. Она учится в спецшколе, мать требует от нее полной самоотдачи, Вика отличница, но это ей дается нелегко. Мать постоянно внушала ей, что она должна быть лучшей – в школе, в музыке, вообще во всем. Требовательность, чрезмерная строгость привели к тому, что девочка решила: мать ее не любит.