Татьяна Гармаш-Роффе - Голая королева

И всех наказал: и Георгия, и Марго, и Антона.

За Алину.

Других объяснений этим трем убийствам не находится.

А если сюда приплюсовать ту ночную сцену на даче, когда Филипп бросился вдогонку за Алиной… Что ж, вывод напрашивается неутешительный: Филипп до сих пор ее любит…

Но был ли это он там, под окнами у Алекса? Кис узнать его никак не мог: в темноте на даче толком не успел разглядеть, и все, чем он располагает, – это устные описания, которые он собрал во время розыска Алины, да низкокачественная фотография с милицейской листовки «разыскивается особо опасный преступник»…

Да только фотографии, будь она даже высокого качества, мало. Человеческое лицо так изменчиво! Кис сам себя не узнает частенько на фотографиях… Плюс кепи, под которым не видно ни цвет, ни длину волос; плюс очки, скрывающие глаза, плюс длинный козырек, оставляющий лицо в тени…

Но дело в принципе не в этом. Дело в том, что было бы полным сумасшествием болтаться под окнами у Алекса, когда его ищет вся московская милиция! Это прямое самоубийство! Единственным разумным поступком в его ситуации было бы спрятаться подальше, лечь на дно и затихнуть.

Если он, конечно, не сумасшедший и не самоубийца.

Нет, это не мог быть Филипп. Слишком безумно такое предположение.

И все-таки беспокойство не отпускало его. Он снова послал Ивана на дежурство – тот проторчал еще два дня в окрестностях дома и никого, похожего на описанного парня, не увидел. По крайней мере, никто у дома Алины не толокся и за окнами не следил…

Кис, однако, вместо того, чтобы успокоиться, призадумался: если, как предположил Алекс, парень этот живет по соседству, то куда же он подевался? Он же должен куда-то уходить и откуда-то приходить?

Алекс на осторожные расспросы Алексея подивился и снова пошутил, что у Киса сдвиги на профессиональной почве.

Разумеется, сдвиги. Только ты, дружище, не знаешь ведь того, что знаю я… И, к счастью для тебя, знать не хочешь.

И Кис самолично отправился в подъезд, указанный Алексом. Он прилежно обошел каждую квартиру, расспрашивая обитателей подъезда о высоком парне в кепи и черных очках, и выяснил, что таковой в подъезде не проживает и никому из жильцов не знаком.

…Какое неизъяснимое блаженство испытывала Лина, выбирая одежду, разговаривая с продавщицей, молоденькой девушкой, которая завистливо поглядывала на ее стройную фигуру, плотно схваченную коротким синим платьем в обтяжку! Лина изучала себя; она перемерила все цвета и все стили одежды, которые нашлись в этом магазинчике, недорогом, конечно, – откуда у Андрея деньги на дорогой магазин! – но это было неважно, совершенно неважно: на ее стройной фигуре все, абсолютно все сидело отлично и все ей шло.

Лина крутилась перед зеркалом, прохаживалась, оборачиваясь на себя через плечо; продавщица ахала, ахали немногочисленные посетительницы, глядя на ее примерки. Нужно было на чем-то остановиться, что-то выбрать для покупки; нужно было уложиться в сумму; нужно было, наконец, заканчивать – она и так провела в этом магазинчике почти полтора часа.

«Что можно делать в магазине полтора часа, черт побери?!»

Филипп истомился ее ждать. Он чувствовал себя неловко в этом костюме, на который он потратил почти все свои сбережения. Он таких костюмов никогда не носил, и теперь ему казалось, что костюм существует от него отдельно и все это видят: вот торчит на углу у магазина молодой человек, а вот стоит костюм…

Тогда, в больнице, Аля, кажется, ничего не заподозрила – ему неплохо удалась сочиненная экспромтом сцена, мгновенно родившаяся в его воспаленном мозгу, как только он услышал разговор Алекса с врачом. «Спасибо, Мурашов! – усмехнулся про себя Филипп. – Такую идейку подкинул!»

Но теперь это проклятое ожидание рождало в нем неуверенность, распыляло нужный настрой. А без него он не сумеет сыграть роль Мужа, которая и так-то у него трудом получается; не сумеет сделать то, что задумано на сегодня!..

В больнице ему удалось узнать у раздраженного доктора Паршина, что Аля самовольно покинула «лечебное заведение», и теперь все вопросы к ее мужу, так как это он помог ей ускользнуть, хотя и по чистому совпадению.

Филиппу ничего не оставалось делать, как смириться. Несколько дней прошло в пустоте, тоске и злости, без всяких мыслей. Но постепенно мысли стали появляться, вернее, одна: раз память еще не вернулась к Але, то не все для него потеряно! Можно попробовать сказать ей, что ее обманули, что ее настоящий муж – это он, Филипп… А этот тип, с которым она живет, – это переодетый следователь… Бред, конечно, сказочка для маленьких детей, даже Аля в нее не поверит…