Татьяна Гармаш-Роффе - Голая королева

– Тебе показалось, должно быть. В конце концов, не один я тут живу, вон сколько окон! Этот парень мог в любое из них смотреть! – сказал ему Алекс.

– Это верно… И все же ты иногда поглядывай вокруг. Ладно?

Не прошло и трех дней, как Алекс наткнулся на этого «хмыря». У него выдалась возможность приехать домой в перерыв, чтобы пообедать вместе с Линой. Подъезжая, он увидел парня в темных очках и в кепи с длинным козырьком, который, присев на корточки, разговаривал с маленьким мальчиком, – наверное, с братишкой, решил Алекс. Спустя пару дней он опять видел его днем, входящим в подъезд дома напротив.

– Да, в очках, в кепи, примерно моего роста… Ну точно, он. Он здесь просто живет, Кис, обычный парень, – говорил он по телефону Алексею. – Тебе показалось. Да и то – кому надо за мной или за Линой следить? Ты прямо кино какое-то детективное придумал!

– Ладно, – проворчал Кис, – издержки профессии.

Оба испытали облегчение и вскоре забыли об этой истории.

Во всяком случае, Алекс.

На исходе третьей недели Лина отважилась выйти на улицу. Дома больше было невмоготу сидеть, погода стояла чудесная, тепло и солнечно, бабье лето, самое начало октября. Мысли о прошлом, о больнице, о Муже, о том, что ее ищут, отступили, сделались далекими и недействительными. Жизнь с Андреем давала ей чувство уверенности и защищенности, страхи ее рассеялись, и черный ящик был списан в утиль.

Ей не был знаком этот Замоскворецкий район, и она решила не уходить далеко от дома. Прогуливаясь вдоль улицы, она разглядывала людей, люди разглядывали ее. Лина знала, что она хороша собой, и это ее радовало. Это было как подарок…

Она вспомнила ощущение после комы, когда сознание только вернулось к ней и она еще не успела понять, что у нее амнезия. Ей казалось, что она просто не совсем проснулась и поэтому не до конца все понимает. Ничего более объемного, чем «я – это я», в ее восприятие не умещалось. Как выглядит это «я» и как его зовут, было неизвестно и, в общем, даже не очень-то важно. Ее глаза видели собственное тело под простыней и худые бледные руки поверх – первый образ «я». Потом ей сказали, что ее зовут Алина. Она не знала точно, вспомнила ли она это имя или оно ей просто понравилось, но имя показалось ей подходящим, родным и легко прижилось.

Следующим этапом знакомства с собой было зеркало. Она робко заглянула в него, боясь разочарований, но отражение дружественно вернуло ей образ, который она без особого стеснения нашла просто прелестным. Она почувствовала себя приятно польщенной вниманием природы, наделившей ее такой внешностью, и провела немало времени перед зеркалом, изучая свое лицо и тело и доверительно беседуя со своим отражением.

Теперь Лина шла по улице, предаваясь неиспытанному – или забытому? – удовольствию ловить на себе взгляды, встречать восхищение и признание в мужских глазах. А сегодня она особенно хороша: Андрей купил ей линзы, и очки больше не скрадывали ее глаза. И потому на нее смотрели все – подростки, молодые мужчины, пожилые… По той стороне улице – Лина видела краем глаза – синхронно с ней шел какой-то парень в черных очках и кепи с длинным козырьком, и, хоть его лицо и было скрыто больше чем наполовину, она знала: он смотрит на нее.

Женщины – те тоже смотрели, но совсем иначе. Их взгляды были строго-оценивающими, даже придирчивыми, и она вдруг почувствовала себя недостаточно хорошо одетой. Конечно, вещи, которые ей покупал Андрей, были совсем неплохими, но… Но все эти длинные широкие юбки и просторные майки совершенно не соответствовали ее вкусу! И ей ужасно захотелось немедленно накупить себе туалетов, одеться красиво и даже вызывающе.

Она продолжала свою прогулку, разглядывала витрины, заходила в лавочки и магазинчики, изучала, примеряла, пробовала косметику и духи. Ей хотелось все купить: и всякие штучки для дома, и подарок Андрюше, и себе… много чего, все! «Я, должно быть, была страшной кокеткой в прошлой жизни», – решила она, уловив то необычайное вдохновение, которое вызывали в ней красивые вещи.

Но купить было ничего нельзя, у нее не было денег. Не страшно, завтра Андрей ей даст деньги, и она сюда снова придет и все купит.

Но как-то неудобно. Неудобно брать деньги у Андрюши…

А как же тогда? Как живут другие люди, другие семьи, где женщины не работают?

Но то семьи, а мы что? Любовники! Это не то же самое.

Почему не то же самое? Мы живем вместе. Мы любим друг друга. Это и есть семья, разве нет?