Фредерик Дар - По моей могиле кто-то ходил

Паоло скорчил свою знаменитую гримасу.

– Признайтесь, что было бы глупо попасться за несколько минут до прихода корабля.

С яростным видом, как обвинитель, он ткнул указательным пальцем во Франка:

– Мы сидим на бочке с порохом, а ты тут выпендриваешься с Лизой. Надеюсь, что завтра, когда ты уже будешь в Дании, то, наконец, усвоишь, что ты свободен, а жизнь прекрасна!

Лиза почувствовала надежду, заключенную в этих словах, поэтому она бросилась к Франку, пытаясь защитить его, неизвестно от какой напасти.

– Он прав, Франк, ты сам увидишь...

Франк на мгновение прижал ее к своей груди.

– Все правильно, – согласился он, – Дания... Ты мне поможешь?

– Я помогу тебе, – с жаром пообещала Лиза.

– Ты думаешь, мне когда-нибудь удастся забыть эти пять лет?

– Да, Франк.

– Я говорю не о своих пяти годах, – поправил беглец, приподнимая подбородок Лизы, – а о твоих.

– Я знаю.

– Когда-нибудь я снова начну верить тебе?

Она покачала головой.

– В глубине души ты уже веришь мне, Франк!

– Ты скажешь мне: "Я никогда не спала с Гесслером", и это прозвучит так очевидно, да?

– Я никогда не спала с Гесслером, Франк!

– И ты не испытываешь никаких чувств к нему?

Она медленно, с опаской посмотрела на адвоката. Выпрямившись на стуле, сложив руки на коленях, Гесслер, казалось, ничего не слышал.

– Ничего, Франк, только глубокую признательность!

– Это также, – сказал он, – нужно будет забыть. Ну, это совсем просто.

– Я забуду!

– А немецкий? – внезапно спросил он.

– Что немецкий?

– Ты и язык забудешь?

– Как будто никогда и не знала его, любимый.

– Ты мне клянешься?

– Клянусь тебе!

– Ты больше никогда не вспомнишь об Ауссан-Альстере, покрытом льдом?

– Никогда, – пообещала она.

Лиза как будто перешла в другое измерение. Все вернулось на круги своя, их окружал совершенно благостный мир. Несмотря на внешнюю опасность, они ощущали полнейшую безмятежность.

– И ты забудешь, каким выглядит парк зимой, с изморозью и деревьями из мрамора?

– Навсегда забуду!

Он грубо оттолкнул ее. Лицо его исказилось.

– И ты надеешься, что я поверю тебе, Лиза?

– Франк!

– Лгунья! Грязная лгунья! Шлюха и лгунья!

Зажав уши руками, она качала головой.

– О! Нет! Перестань! Я схожу с ума!

– До недавнего времени ты лгала мне. Неужели ты хочешь, чтобы сейчас я поверил тебе?

– Я не лгала тебе, Франк!

– Ты говорила мне, что встречалась с Гесслером раз в неделю, а надо было сознаться, что вы виделись каждый день. Ты говорила мне, что приходила в его кабинет, хотя на самом деле он являлся в твою комнату!

Внезапно его голос прервался рыданием.

– В твою комнату! – подавленно повторил Франк. – А я никогда и не видел твоей комнаты, Лиза! Никогда! Хотя ты и рассказывала мне об обоях, об обстановке, о картинах на стенах...

– Это – как с твоей камерой, – возразила Лиза. – Я ведь тоже никогда не видела ее. И все же камеру легко представить себе! Даже слишком легко: я так и не смогла сделать этого!

Она продолжала с нарастающим пылом:

– Именно в этой камере ты не отвечал на мои письма! Ты молчал, сидя у себя в камере, а я сходила с ума от этого молчания. Ты мучаешься вопросом, не изменила ли я тебе. А я спрашиваю себя, не забыл ли ты меня.

– Забыл? – переспросил он.

Вышло похожим на стон. Когда Франку становилось плохо, Лиза все прощала своего любовнику. Он был хрупким ребенком, ребенком, потерявшимся в этом мире. Одинокий ребенок.

– Ни на мгновение я не забывал тебя, – продолжал он. – Лиза! Ни на долю секунды!

– Ты сам сказал это, – заметила молодая женщина. – Видишь ли, Франк, чтобы убедить друг друга, у нас остались только слова. Этого могло бы хватить. Я бы хотела, чтобы их хватило, но именно ты решил, что одних слов недостаточно!

Подошедший Паоло положил им руки на плечи.

– Ты должен поверить ей, Франк!

Фредди не хотел оставаться в стороне.

– Превосходно, – одобрил он. – Раз уж ты сказал, что мы присяжные заседатели, вот наш вердикт: вы должны поверить друг другу!

Паоло счел нужным продолжить.

– Ты забываешь, что в течение этих пяти лет мы тоже видели Лизу. Конечно, не каждый день. Раз в пять или шесть месяцев. Когда видишься с кем-то каждый день, то не замечаешь изменений, происшедших в этом человеке. Но если раз в пять или шесть месяцев, то это бросается в глаза, Франки. Ты согласен?

– Куда ты клонишь? – спросил Франк.

– А вот куда: Лиза не менялась. Правда, Фредди?