Астер Беркхоф - Девушка из Бурже

– Да, сегодня утром, очень рано. Я посадил его в джип вместе с двумя товарищами и отвез на вокзал. Ребенку лучше ничего не знать. Я полагаю, что скоро здесь появятся журналисты.

– Возможно.

– Конечно, газетчикам не до благородства, им дороже всего сенсация. Я их за это и не виню, такая у них профессия. Но я предпочел бы, чтобы мальчик был вне досягаемости. Он сейчас уже в сотне километров отсюда, там, где сообщение об убийстве Марии-Терезы Сенье ни у кого не вызовет интереса, а ваша фотография, господин Рено, не появится в газетах. Там никто не явится с вашей фотографией в руках, чтобы поглазеть на мальчика.

– Отлично! – сказал Маркус.

– Если вам это будет необходимо, я сообщу, где находится мальчик. Если вам нужно получить какие-то доказательства, постарайтесь обставить дело так, чтобы мальчик ни о чем не узнал.

– Это входит в наши намерения.

– Здесь, при таком скоплении детей, невозможно что-либо скрыть. Достаточно одного неосторожного, случайно брошенного слова, и новость станет известна мальчику. А он совсем еще ребенок, ему не следует слышать подобные вещи. Десять лет… Мужественные ковбои – такими они воображают себя днем, а вечером, когда эти ангелочки с розовыми щечками лежат в постели, свернувшись калачиком и сжав кулачки, я не могу без слез смотреть на них. И это – слезы счастья! У Поля покраснели глаза.

– Вы употребили слово «убийство», ваше священство, – сказал он, – но мне кажется, это преждевременно.

У пастора побелели губы. Улыбка на его лице сменилась неожиданно жестким выражением.

– Извините, – сказал он. – Да, мне не положено судить.

Однако Маркус видел, что он с трудом сдерживается.

– Нет ли у вас фотографии мальчика? – спросил он.

– Есть, конечно! Идемте!

Он привел их в уютную комнату, где стояли шкафы с книгами и ящики, полные игрушек.

Пастор взял с полки большую коробку и нашел в ней четыре фотографии: на одной из них был мальчик, играющий в футбол, на другой он был снят в купальных трусиках, на третьей он взобрался на дерево, а четвертая была обычной фотографией для документов.

Побледневший Поль Рено молча разглядывал фотографии.

– Какой он? – спросил священника Маркус.

– Прекрасный ребенок, очень веселый и жизнерадостный, умный и трудолюбивый, золотые руки… да всего не перечислишь. Очень способный мальчик.

– А как вы готовите его к будущей профессии?

– Ах, если бы я мог направить его в университет! Тогда бы… – Священник не закончил фразу и испуганно посмотрел на Поля Рено.

– Да… Я хотел сказать: я мечтаю, чтобы он стал когда-нибудь министром. Странно, что при этом я совсем не подумал о вас, я просто так сказал.

– И у вас, конечно, нет денег, чтобы послать его в университет?

– Конечно. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы выхлопотать для него стипендию, но чтобы получить стипендию для начального, среднего и высшего образования, нужно чудо!

– А если вам это не удастся?

– Тогда я постараюсь, чтобы он получил диплом хотя бы о среднем образовании. И если это удастся, – он вздохнул, – он станет мастером, лучшим плотником страны. Не так уж плохо, если подумать, что вечерами он будет самостоятельно заниматься и в конце концов начнет зарабатывать хорошие деньги, а потом станет владельцем двадцати семи мебельных фабрик!

– Двадцати семи? – засмеялся Маркус.

– Друзья, ну можно мне иногда хоть немного помечтать!

Священник невесело рассмеялся.

– Я бы мог… – с трудом выдавил из себя Поль Рено. – Я хочу сказать, я богат и мог бы…

Улыбка застыла на лице пастора.

– Как вы могли ребенка одиноким? Нет ничего страшнее, чем одиночество ребенка… Сиротство! Вы никогда об этом не задумывались?

Глаза старика были полны слез.

– Вы когда-нибудь задавали ему вопрос о родителях? – спросил Маркус.

– Конечно. Ему внушили, что его родители умерли. Однажды он спросил, почему у него нет деда и бабушки, как у других ребят. Мы сказали ему, что они тоже умерли.

– Родители девушки никогда не давали о себе знать?

– Я с ними разговаривал. Неоднократно. Если бы я захотел, я думаю, можно было бы заставить их заплатить за мальчика, сославшись на закон, но я не смог переломить себя, чтобы сделать это. Они слишком жесткие, скрытные и мстительные люди!

Он посмотрел на Поля Рено.

– Вас я тоже не стал бы принуждать оплатить содержание мальчика в сиротском доме, но если вы сами этого пожелаете, вы можете сделать это по доброй воле, а самое главное – попытайтесь отдать ему частицу вашего сердца.