Михаил Черненок - Иллюзия жизни

В этот день других срочных дел у Кухнина не было. Придя домой, он снял форменный мундир, оделся в рабочую спецовку и занялся собственным хозяйством. Особенно досаждали участковому беспрестанно жующие кролики. Аппетит у длинноухих серых зверьков был таким, что привезенную в кузове мотороллера копну травы они уминали за сутки.

– Что, проглоты, вчерашнюю травку уже сожрали, теперь клетки грызть принялись? – сердито спросил Кухнин, обращаясь к засуетившимся при виде его зверькам. – Потерпите, скоро подброшу вам витаминов.

Участковый выкатил из металлического гаража мотороллер, положил в кузовок остро отточенную косу и пошел открывать ворота, чтобы выехать со двора. В это время выбежавший из дома десятилетний Гаврила – самый младший из четырех кухнинских сыновей крикнул:

– Папка, я – с тобой!

– Без тебя управлюсь, – недовольно ответил Кухнин.

– Не груби, папка, ты неправ, – Гаврила как ни в чем не бывало запрыгнул в кузов и уселся. – Эх, прокачусь!..

Участковый строго посмотрел на сына:

– Гаврош, я кому сказал?!

– Ну, ты чего?… – мальчишка обиженно надулся. – Совсем меня не знаешь?

Кухнин хорошо знал своевольного непоседу и развивать конфликт не стал. Покос он облюбовал в двух километрах от дома, возле известной жителям райцентра Тришкиной засеки, где на старых пнях по осени вырастало несметное количество опят, и заядлые грибники возили их оттуда мешками. Проехав полтора километра по асфальтированной Новосибирской трассе, Кухнин свернул на поросшую свежей муравой проселочную дорогу и вскоре остановил мотороллер рядом с засекой у пригреваемого солнцем взгорка, зеленеющего свежими всходами сочного пырея. Взяв из кузова косу, для порядка потрогал отшлифованное до блеска лезвие, поплевал на ладони, чтобы не скользили по гладкой рукоятке, и занялся косьбой. После каждого взмаха трава ложилась ровным рядком. Непоседливый Гаврила увязался за отцом и, словно считая взмахи, стал подражать звуку косы:

– Вжжик… вжжик… вжжик…

Малозначительное, скучное занятие мальчишке быстро надоело.

– Папка, дай покосить, – попросил он.

– Отвяжись, – буркнул Кухнин.

– Я не собачка на привязи. Совсем не считаешь меня человеком?

Участковый остановился:

– Гаврош, ты еще недостаточно взрослый. Косу не протянешь. Иди посторожи мотороллер.

– По-твоему, я дурак? Тут дремучий урман, воров нет.

– Не хочешь сторожить, пойди и нарви букет подснежников. Маме подаришь, она будет рада.

– Где они, подснежники?

Кухнин показал на пригорок у самой кромки леса:

– Сходи туда.

– Там засека, где мы с тобой в прошлом году опенки резали?

– Засека, но ты в урман не лезь. Заблудишься.

– А грибы сейчас там есть?

– Какие тебе грибы в мае! Опята осенью растут… – Кухнин вздохнул. – Честное слово, Гаврош, ты меня заколебал. Стань человеком, нарви матери подснежников.

– А если их там нет?…

– Ты сходи, ради Бога, посмотри.

– Ладно, схожу, – наконец-то согласился Гаврила.

Участковый проводил взглядом побежавшего вприпрыжку непоседу, облегченно вздохнул и размашисто замахал косой. Выкосив добрую поляну, стал охапками укладывать скошенную траву в кузов мотороллера. Увлекшись работой, он совсем выпустил из вида сына. Настала пора ехать домой, а Гаврила будто в воду канул. Заволновавшись, Кухнин хотел было идти на поиски сорванца, но мальчишка вдруг выбежал из леса и, прижимая к груди охапку подснежников, со всех ног устремился к стоявшему у мотороллера отцу.

«Если запнется, расквасит сопатку до крови», – подумал участковый и громко крикнул:

– Гаврош, сбавь обороты!

Гаврила словно не услышал окрика. Задыхавшись, он подбежал к отцу и через силу выговорил:

– Папка… в лесу… мертвый солдат лежит.

– Ты зачем в лес совался?!

– Посмотреть… может, и в мае растут опенки.

– Я же русским языком тебе говорил, что эти грибы бывают только осенью!

– Теперь аномалии разные. Хотел проверить и… на солдата набрел.

– Что за солдат?

– Здоровенный, в камуфляжке… А пахнет от него дохлятиной.

– Пойдем, глянем на твоего солдата, – нахмуренно сказал Кухнин.

– Он больше твой, чем мой, – отбрил Гаврила.

Обидчиво насупившись, мальчишка положил охапку подснежников на копну травы в кузове мотороллера и молча зашагал впереди отца. Идя следом за сыном, Кухнин вскоре увидел автомобильный след, свернувший с проселка к опушке засеки. Молодая трава была вдавлена в мягкую от весенней влаги землю широкими колесами импортного внедорожника. У самой опушки автомобиль останавливался. На это указывали валявшаяся на утоптанной полянке пустая литровая бутылка из-под водки «Русский стандарт», сплющенный, похоже, подошвой ботинка пластмассовый стаканчик и скомканная пачка «Мальборо». На расстеленной газете «Сибирские вести» месячной давности лежали поклеванные птицами ломтики копченой колбасы вперемежку с кусками хлебного батона. В траве тут и там желтели фильтры искуренных сигарет.