Александр Андрюхин - Казнь за разглашение

— Он что же, лоб брил?

— Откуда нам известно, что он хотел выразить, когда резал себе лоб? Может, он садомазохист? А может, у него была белая горячка? Дело не в этом. А дело в том, что умер он не от потери крови, а от сердечной недостаточности.

— Но это вы узнали после результатов медицинской экспертизы.

— Почему же после, — улыбнулся капитан. — С нами был врач. По бледному виду и зрачкам он сразу определил, что Климентьев скончался от сердечного приступа.

— И это было занесено в протокол?

— Конечно.

— Но почему протокол так быстро уничтожили? По закону, он должен храниться не менее десяти лет! — напирал Берестов, привирая насчет десяти лет, поскольку сам не знал, сколько он должен храниться. — А в архиве он не пролежал и двух лет.

— Ну это уже не к нам. Это к архивистам, — так же невозмутимо ответил капитан. — Откуда мы знаем, почему уничтожили протокол? Хранение документов — не наша компетенция.

— Но были ли у вас подозрения, что заключение медэкспертизы написали от балды?

— А почему у нас должны быть такие подозрения? — поднял бровь капитан.

— Да потому что труп доставили в морг перед праздником. В тот же вечер вскрытие сделано не было. День был предпраздничный. Два следующих дня были выходными. Труп по рассеянности вместо холодильника положили рядом с горячей батареей, поэтому оба праздничных дня он активно разлагался. И только десятого марта уже наполовину разложившееся тело начали вскрывать. Вот тут-то и пригодился ваш протокол с предположением вашего же врача, что Климентьев скончался от сердечной недостаточности.

Берестов победно посмотрел на капитана, но на лице того не отразилось ни одной эмоции. Он тонко усмехнулся в свои рыжие усы и спокойно отпарировал:

— Нет, такого подозрения у нас не возникло и возникнуть не могло, потому что мы привыкли верить своим коллегам из Института судебной медицины. Их добросовестное отношение к делу проверено многими годами.

После этих слов Берестов понял, что в предварительном наскоке потерпел сокрушительное поражение. Однако присутствия духа не потерял, поскольку самые главные вопросы остались на потом. Он перевел дух и, сделав наивные глаза, спросил:

— Но я уверен, что смерть от сердечного приступа была не единственной вашей версией. Результатов заключения вы ещё не знали. Так вот, после беглого осмотра квартиры не возникло ли у вас подозрения, что Климентьева убили?

— А почему у нас должно было возникнуть такое подозрение? — улыбнулся капитан.

— Да хотя бы потому, что за двадцать минут до его смерти из квартиры Климентьева вышло двое мужчин. Один кавказец, маленький, тучный, в туфлях на высоком каблуке; другой русский, долговязый, белобрысый, в кроссовках. Они спустились на лифте с двенадцатого этажа, спокойно вышли из подъезда, сели в белую «Волгу» и уехали.

Капитан встревоженно взглянул на полковника, после чего, поморщив лоб, остановил взгляд на собственных ботинках. Воцарилась тишина. Берестов мысленно поздравил себя с первым попаданием.

После небольшой паузы капитан поднял голову и спросил, взглянув журналисту в глаза:

— А, собственно, откуда у вас такие сведения?

На этот раз умно улыбаться пришел черед Берестова.

— Разве вы не заметили во время осмотра на кухонном на столе три грязных бокала, из которых пили коньяк?

Капитан снова задумался.

— Я уже точно не помню, сколько было бокалов на столе — три или пять, — произнес он негромко. — По-моему, на столе стояла куча немытых бокалов, а под столом — батарея бутылок. Что вы хотите от холостого мужика? Его сожительница рассказывала, что, когда он впадал в запой, вообще не мыл посуду. Когда же она накапливалось, то он её просто сбрасывал в мусоропровод. Вот такие психи случались с вашим Климентьевым. Что касается того, что к нему накануне приходили убийцы, это разговоры досужие. Даже если к нему кто-то и приходил, к его смерти это не имеет никакого отношения. Повторяю, экспертизой доказано, что он умер от сердечного приступа.

— Но почему вы ни разу не вызвали на допрос Зинаиду Петровну? продолжал наезжать журналист.

— Она дала достаточно показаний на квартире.

— Но почему вы не расследовали дела в связи с её заявлением об убийстве сына?

— От неё не поступало никаких заявлений, — пожал плечами капитан. — Ни к нам не поступало, ни в прокуратуру. Заявления стали поступать потом, когда материалы этого дела уже были уничтожены по истечении срока давности. Спрашивается, где она была раньше?