Сергей Асанов - Экстрасенс

Да, девочка выросла. Как я и предполагал, китайской подделке прекрасного принца пора на склад. Я выработал свой ресурс.

— Ладно, Свет, завязывай. Пришла за вещами — собирайся. Не буду тебе мешать.

Ресницы ее дрогнули. Очевидно, ей все-таки было жаль. Я надеюсь на это.

Я отвернулся к монитору, нацепил наушники и ткнул мышью в первую попавшуюся музыкальную папку. В уши мне сразу ударило «Нирваной» — «Rape Me». Блин, в тему!

Примерно через полчаса я вынырнул из этой пучины, прислушался. В ушах все еще звенела обкуренная гитара Кобейна, но я и так понял, что все кончено. Света ушла.

Я бросил наушники, выскочил из-за стола, подбежал к окну. Вот она идет по двору, на плече у нее снова большая спортивная сумка (я и не думал, что их у нас так много!), а в руке плотно набитый полиэтиленовый пакет. И шагает она совсем не так, как шагают «несчастные разведенки». Это была походка олимпийской чемпионки по прыжкам в длину!

Нет, родная моя, давай-ка выясним, что происходит. Не верю я в твои бескорыстные мечты о свободном полете. Слишком все неожиданно, особенно для твоего природного прагматизма.

Я накинул ветровку (на улице накрапывал дождик), проверил наличие сигарет и зажигалки и бросился в прихожую. Когда уже надевал туфли, оглянулся в сторону кабинета и увидел ее …

Черная линза объектива смотрела мне прямо в глаза, и это был очень выразительный «взгляд». Странно, что камера до сих пор не научилась говорить.

Разумеется, я взял ее с собой.

Как ты думаешь, Миш, что было дальше? Ни в жисть не догадаешься!

Я ее застукал.

Вообще, мужик действительно очень странно устроен. Мне бы огорчаться после такого открытия, но я, напротив, торжествовал от мысли, что мои выводы оказались верны! Хронический ревнивец всегда радуется, когда застает жену с любовником. Идиот…

Я успел их прихватить уже на оживленной улице. Светлана подошла к парковке возле магазина, торговавшего швейными машинами. Буквально через несколько секунд к ней подрулил черный «лексус» («Ого!» — успел подумать я), из машины вышел элегантный дядька в темно-синем костюме. Он ловко подхватил Светкины сумки, бросил их на заднее сиденье. Сама Светлана садиться не торопилась.

Я стоял метрах в ста от них, за углом магазина. Молча смотрел, сжимал и разжимал кулак свободной руки. В другой руке ждала своего часа видеокамера.

Любовники о чем-то беседовали. Я, разумеется, не умел читать по губам, но и так было ясно, что Светка рассказывает своему «новому мужчине» (тьфу!) о результатах нашего финального собеседования. Она была расстроена, это очевидно, и кавалер, обняв ее за плечи, пытался успокоить. Мужику на вид было лет сорок пять, и он вполне мог сгодиться на роль «каменной стены», которую тщетно ищут многие обиженные жизнью женщины. Светке, наверно, была нужна именно такая стена.

Я поднял камеру, включил питание, уставился на монитор, сделал плавный наезд.

Я видел, как Светлана садится в машину. Напоследок она оглянулась, и я мельком увидел в кадре ее лицо — крупно, в деталях.

Она плакала. Почти навзрыд.

Что мне оставалось делать? Вернуться к «Нирване»!

По дороге я купил в ларьке еще одну поллитровочку, дома поставил ее на стол у монитора, снова включил мой любимый альбом «In Utero», развалился в кресле и начал методично ненавидеть женщин — «всех, всех без разбора!», как ветеринар Андрея Миронова в комедии «Три плюс два».

Вторая поллитровка довольно быстро сделала свое дело, и вскоре ко мне явился Будда. Поначалу он был похож на одинокого и доброго капитана, который встретил меня сегодня утром в вытрезвителе (Боже, это было всего лишь сегодня утром!), а потом Будда рассыпался на стаю белых чертей и черных зайцев. Я отбивался от них подушкой, я бросал в них стаканы и тарелки, но они не уходили. Они глумились надо мной, заставляли голым прыгать по квартире и изображать гитариста с веником. Я медленно сходил с ума, я кричал матом, уверяя чертей и зайцев, что они имеют дело с Князем Тьмы, которому подвластны людские жизни. Черт знает что происходило со мной тем вечером.

Я пришел в себя, лишь когда свесился с перил балкона, чуть не отдавив яйца, и посмотрел вниз, на мокрый от дождя асфальт. Кажется, до него было рукой подать…

Утром даже девственно-чистый белый потолок смотрел на меня с укоризной, не говоря уже об унитазе и моем собственном отражении в зеркале. Я каким-то чудом остался жив, причем погибнуть я мог даже не от падения с балкона, а от элементарного инсульта — в моей башке бушевала маленькая Хиросима.