Вольф Хаас - Приди, сладкая смерть

Должно быть, Бреннер сохранил это где-то в памяти, потому что потом он ведь каким-то образом вспомнил про это.

Но видишь ли, каким-то образом — этого недостаточно. Я бы охотно допустил, что Бреннер в приступе внезапной концентрации внимания вспомнил каждое слово Лунгауэрши. Ну вроде: человек — это да, а вот техника — это нет. Но на самом деле Бреннер толком еще и не начинал прислушиваться к воспоминаниям про звонок в своей голове, как господин Освальд выложил ему весь разговор из памяти компьютера.

— Приезжай скорее! — прокричала в телефон Лунгауэрша. — У моего сына приступ!

Господин Освальд сидел за своим аппаратом с видом капитана дальнего плавания и лихо управлялся с самыми опасными радиоволнами.

— Сегодня здесь был один из твоих людей и расспрашивал его! Это его так разволновало, что у него случился приступ! Приезжай скорей!

Бреннер удивился, что Лунгауэрша на «ты» с толстяком Буттингером. Но деревенские часто легко переходят на «ты», и она, может, просто была на «ты» с товарищами сына по работе.

— Скорее! — кричала в телефон Лунгауэрша. — Приходи!

«Сладкая смерть», — закончил за нее Бреннер. Потому как ее звонок наверняка означал бы верную смерть для ее сына, если бы не господин Освальд с его установкой.

Тут можно что угодно говорить против техники, но без нее Лунгауэр уже через полчаса оказался бы среди мертвых.

Может, это порой и пугает людей, что именно те, кто должен спасать жизнь — врачи, госпитали, служба спасения, — оснащены и вооружены до зубов практически как частная армия. Мелкий такой медсестринский фашизм, если говорить по большому счету.

Но ведь так и есть, когда речь идет о жизни и смерти. В таких случаях не до критики. Даже те, что обычно выступают за человеческий фактор, тут уж хватаются за технику, наплевав на все связанные с ней опасности.

А благодаря машинному парку господина Освальда для Лунгауэра забрезжил проблеск надежды. Потому как теперь они точно узнали, что сразу после звонка Лунгауэрши толстяк Буттингер сообщил обо всем Молодому. Про то, что Бреннер вытянул все из Лунгауэра, так что у него случился приступ.

И только сейчас, при повторении, Бреннер услышал, как Молодой сказал по рации:

— Пятьсот девяностый выезжает.

Бреннер знал, что пятьсот девяностый, который выпускал выхлопные газы прямо в кабину, все еще не был отремонтирован.

— Идемте. — Он прямо силой оторвал господина Освальда от его компьютера. И в следующее мгновение он уже пулей промчался вниз по лестнице, словно речь шла об остром 21.

— Молодой едет сейчас в Альт-Эрлаа и собирается забрать Лунгауэра, — объяснял Бреннер, сбегая вниз. — Лунгауэр — единственный свидетель. До сих пор Молодой считал, что Лунгауэра обработали достаточно и он не сможет дать никаких показаний. Но теперь он знает, что я был у него. Мы непременно должны захватить Лунгауэра раньше, чем Молодой.

— Мы должны спасать его от спасателей, — удивленно пробормотал господин Освальд.

Бреннер ехал так, что я тебе скажу: если есть ад, то сам Бимбо мог бы взирать на Бреннера из преисподней с гордостью. Потому как от Второго округа до Альт-Эрлаа добрых десять километров, а это уж никак не меньше, погоди, тридцать, сорок, может быть, даже под пятьдесят светофоров. Но чтобы ни разу не остановиться от Второго округа до Альт-Эрлаа — тут я бы не рискнул голову дать на отсечение, что такое хоть раз удалось даже Бимбо.

Но когда Бреннер позвонил в дверь матери Лунгауэра, Молодой уже уехал с ее сыном.

За четыре часа до начала праздника на Дунайском острове на улицах все просто вымерло, такой Вену Бреннер никогда прежде не видел, практически город-призрак. Сейчас ему в самый раз было ехать на красный.

Бардачок открылся от тряски, и господин Освальд снова потянулся за швейцарской пушкой. И на этот раз он ее и вправду вытащил. Но она тотчас же выпала у него из рук и грохнулась на пол.

— Да осторожнее вы! — заругался Бреннер, хотя ему самому пешеход как раз покрутил пальцем у виска, очень уж грубо согнал он его с зебры пешеходного перехода.

— Ух ты, какая же она тяжелая, с ума сойти, — удивился господин Освальд, поднимая оружие.

— Да уж, не пластмассовая. Из нее ты можешь двух одновременно застрелить.

— Не одновременно, а одного за другим одной пулей. — Господин Освальд почему-то подошел к этому очень серьезно. — А куда мы, вообще говоря, едем?

— Санитар Мунц вызывает пятьсот девяностый, — прогнусавил Бреннер голосом Ханзи.