Сергей Зверев - Жулик - грабеж средь бела дня

Бросив машину прямо на светофоре, Голенков побежал к дочери.

– Танюша, что с тобой?

Услышав отца, Таня резко обернулась. Лицо ее перекосила гримаса гадливости.

– Ты?..

– Да… Танечка, что у тебя случилось?

– Ничего, – лицо и фигура дочери точно одеревенели, и по щекам ее быстро-быстро покатились слезы. – Ничего не случилось. Только…

– Что, Танюша?!

– Ты мне больше не папа, а я тебе не дочь, – с откровенной ненавистью объявила она и, достав из кармана пять стодолларовых купюр, протянула их Голенкову. – Не надо мне ни твоих денег, ни твоих шмоток… Ни твоего золота! Я ухожу из дому!

Сказала – и, развернувшись, зацокала туфельками по асфальту.

Эдик так и остался стоять, сжимая деньги в руках. Глядя вслед Тане, он хлопнул глазами и переждал головокружение. Под ложечкой у него задрожало.

– И что на нее нашло? – остолбенело прошептал Голенков, утирая шею над взмокшим воротником. – Неужели… из-за этого уголовника?

Никогда еще он не испытывал к Жулику такой ненависти, как теперь.

Свернув с оживленного проспекта, черная лаковая «Волга» с козырным московским номером остановилась перед магазином «Мир фотографии». Вильнув вправо, машина перевалила через бугор бордюра и, нагло игнорируя правила дорожного движения, въехала на тротуар перед входом.

– Так, Пиля. Купишь все вот по этому списку, – распорядился Жулик, вырывая из блокнота листок. – Профессиональный фотоаппарат с широкофокусным объективом, двадцать штук высокочувствительной пленки по тридцать шесть кадров, шесть пачек мелкозернистой фотобумаги, проявитель, красную лампу, реактивы… Да, и не забудь ванночки для фоторабот.

– И со всем барахлом ты собираешься завтра идти в прокуратуру? – удивилась Рита, изучая список.

– Нет. Только с фотоаппаратом и пленками.

– Отщелкаешь документы прямо в архиве?

– Вот именно.

– Ха!.. Вертануть папки – и всех делов! Или отксерить… Там ведь наверняка ксерокс есть! – легкомысленно предложила блатнючка.

– Пиля, ну зачем приписывать мне мелкоуголовные наклонности! Я ведь старший следователь Генпрокуратуры, а не мелкий крадун. И не крысятник, чтобы у своих, прокурорских, воровать. К тому же исчезновение документов навеняка бросит на меня тень подозрения. Ксерокс тоже не катит: желание воспользоваться копировальной техникой может насторожить архивариуса. Сфотографирую, в Седневе проявлю пленку и распечатаю. Ты книжки про шпионов читала?

Распоряжения Жулика были исполнены в точности: спустя минут десять Рита поставила на заднее сиденье «Волги» объемную спортивную сумку, из которой торчал длинный шнур фотоувеличителя.

– Ну что – может, пообедаем где-нибудь? – предложил Жулик, рассматривая дорогую «Практику» с объективом чуть шире докторской колбасы. – Только не в «Золотом драконе». С детства не люблю азиатской кухни!

– А ты не торопишься с мусорилой поганым встретиться! – со скрытым осуждением сказала Рита.

– Торопиться – значит делать движения без перерывов между ними, – возразил Жулик назидательно. – Следователь Генпрокуратуры, да еще по особо важным делам, не должен быть суетливым.

– Леха, смотри! – В голосе Пили зазвучала тревога. – Вон, у таксофона…

Отложив фотоаппарат, Жулик прищурился. У телефонных будочек стояли двое. Коренастый мужчина с коротко стриженной головой в мелких шрамах что-то выспрашивал у молоденькой желто-смуглой блондинки с длинными распущенными волосами и огромными, в пол-лица, очками. Девушка, однако, даже не слушала собеседника. По ее лицу быстро-быстро катились слезы.

– Плачет девушка в автомате, – прокомментировал Леха, прислушиваясь к перебранке. – Педагогика на марше. Папа-мусор воспитывает дочь.

– Это че, его дочь? А ниче телка, – оценивающе молвила активная лесбиянка.

– Видимо, там что-то серьезное, – сказал Жулик и, приопустив стекло дверки, обратился в слух.

Он различил лишь последнюю реплику девушки:

– Ты мне больше не папа, а я тебе не дочь. Не надо мне ни твоих денег, ни твоих шмоток… Ни твоего золота! Я ухожу из дому!

Объявив это, она круто развернулась и побежала к автобусной остановке.

– И о каком это золоте они базарят? – задумчиво спросила Рита.

– Интересней было бы знать, почему это она из дому уходит.

– Неужели не ясно, почему? Я бы тоже не могла жить с голимым мусором под одной крышей! – окрысилась шестикратно судимая рецидивистка. – Так что телка в натуре идейно все правильно сказала! Слышь, а откуда ты знаешь, что это его дочь?