Сергей Зверев - Жулик - грабеж средь бела дня

– И че потом, гражданин начальничек? – окончательно развеселилась Пиляева.

– Когда я заработаю десять тысяч долларов, непременно свяжусь с доверенным лицом потерпевшей, – Сазонов достал из портмоне бумажку с номером мобильника Голенкова – ту самую, которую Мандавошка отдала Александре Федоровне. – Попытаюсь обсудить с этим господином юридические казусы и нонсенсы. Но для этого, повторяюсь, нужны деньги. Стало быть, оба дела придется объединять в одно производство.

– Поиск подпольного монетного двора… и твое обвинение по «мохнатке»? – уточнила Пиляева и, проскочив перекресток на желтый, вывела «Волгу» на главный проспект.

– Вот именно. Иначе мне не стоило возвращаться из Франции. Конечно, я мог бы околачивать правоохранительную грушу просто так… из любви к искусству. Но ведь труд старшего следователя должен быть оценен зарплатой! А раскрытие особо тяжкого преступления – и премией! – патетически заявил Леха. – А уж когда мы с тобой закончим расследование, то премия, как мне кажется, выйдет… м-м-м… немалой. Побольше десяти тысяч. На каждого.

Описав по булыжной площади полукруг, черная «Волга» остановилась у серого здания без архитектурных излишеств. «Министерство юстиции РФ. Городская прокуратура», – значилось на табличке парадного подъезда.

Сазонов взглянул на часы.

– Половина второго, – сказал он, – сейчас у следаков обеденный перерыв. Обожди меня тут, я схожу в архив, выясню расписание и кое-какие мелочи.

Выйдя из «Волги», Леха поправил солнцезащитные очки и походкой знающего себе цену человека зашагал к двери. Взгляд Пиляевой прожигал ему спину: кто-кто, а блатнючка прекрасно понимала, как сильно рисковал ее кент…

Однако все обошлось. Не прошло и четверти часа, как Сазонов покинул прокуратуру.

– Все в порядке. Оформил себе допуск в архив на завтра, – бросил он, рассматривая листок бумаги, скрепленный фиолетовой печатью. – Пять вечера, конец рабочего дня. Самое то.

– Ничего стремного? – спросила Рита обеспокоенно.

– Не кипешуйся. Тут уже половина мусоров новых. Кто не попался на взятках – на повышение пошел, кто попался – уволился или сел, – скривил угол прямого рта Леха и тут же заулыбался: – Видела бы ты, как заместитель прокурора шнифты вылупил, когда мои ксивы увидел! Ну что, Пиля, – поехали дальше. К визиту в архив следует хорошенько подготовиться. Тут через два квартала магазин «Мир фотографии». К нему и рули, – попросил он и, достав из кармана блокнот с авторучкой, принялся что-то записывать.

Нагло подрезав ментовский «уазик», черная «Волга» с приметным московским минюстовским номером покатила по оживленному проспекту.

– Прикидываю, как наши мусора обосрались, когда о московской ревизии узнали! – предположила Пиляева, останавливая машину на светофоре.

Сазонов оторвал взгляд от записей.

– С первых же свободных денег куплю им мыло душистое и полотенце пушистое, – сердечно пообещал он. – А также много-много туалетной бумаги.

Утро началось с телефонного звонка – настырного, пронзительного и бесконечного. Сунув ноги в шлепанцы, сонный Голенков поплелся в прихожую.

– Слушаю… – произнес он, прикидывая, кто мог звонить ему в такую рань.

Неизвестный абонент несколько секунд посопел в трубку и аккуратно положил ее на рычаг. Так повторялось несколько раз: звонок, сопение, короткие гудки – и снова звонок.

– Может, какие-то мальчики Таньке звонят да меня боятся? – растерянно предположил Эдуард Иванович.

И тут же забыл о странных звонках: слишком много дел предстояло сделать сегодняшним утром. Приехав на работу, Голенков принялся названивать подругам жены, создавая себе алиби резонным вопросом: извините, а вы мою Наташку не видели? Съездив к обеду в школу, убийца засветился с тем же вопросом на вахте и в учительской. И лишь после этого отправился в райотдел, мысленно отшлифовывая заявление об исчезновении супруги.

Заяву, естественно, не приняли – по инструкции требовалось выждать три дня. Это означало, что «жертву несчастного случая», скорее всего, просто не успели оформить в морге.

– Ладно, пусть будет три дня… Главное, что в дежурной части меня запомнили! – пробормотал Голенков, усаживаясь за руль.

На полдороге к ресторану он заметил Таню. Стоя неподалеку от магазина «Мир фотографии», она названивала кому-то из уличного таксофона.

Едва взглянув на дочь, Эдик с ослепительной ясностью понял: случилось нечто из рук вон выходящее. В облике девушки сквозила необъяснимая потерянность. Опущенные плечи, жалко ссутуленная спина, необыкновенно бледное лицо…