Майкл Коннелли - Блондинка в бетоне

– Нет!

Держа пистолет двумя руками, Босх выстрелил, ствол оружия дернулся вверх. Голого мужчину отбросило назад и вверх. Ударившись о стену, обшитую деревянными панелями, он снова подался вперед, рухнул на кровать и задергался. Босх подбежал к кровати.

Левая рука мужчины снова полезла под подушку. Босх коленом пригвоздил его к кровати, снял с пояса наручники и сковал сначала левую, затем правую руку. Голый мужчина мычал и стонал:

– Я не могу… я не могу… – и, не договорив, тут же закашлялся кровью.

– Ты должен был сделать так, как я сказал, – заявил Босх. – Говорил тебе: не двигаться!

«Ну давай, умирай, – подумал Босх. – Так будет лучше для всех нас».

Обойдя постель, он поднял подушку, несколько мгновений смотрел на то, что лежало под ней, затем уронил ее на место. И на секунду прикрыл глаза.

– Черт побери! – крикнул он, обращаясь к затылку голого мужчины. – Что же ты наделал? Я навел на тебя эту гребаную пушку, а ты стал тянуться – я же говорил тебе: не двигаться!

Босх обошел вокруг кровати и встал так, чтобы видеть лицо мужчины. Из его рта на испачканную белую простыню капала кровь. Босх знал, что его пуля прошла через легкие. Голый мужчина теперь превратился в умирающего.

– Ты не должен был умереть, – произнес Босх.

Но мужчина все-таки умер.

Босх огляделся по сторонам. В помещении больше никого не было. Проститутка наверняка сбежала – в этом он не сомневался. Он прошел в ванную и открыл находившийся под раковиной шкафчик. Как и говорила проститутка, косметика была на месте. Босх узнал известные торговые марки – «Макс фактор», «Лореаль», «Ревлон», «Кавер герл». Все как будто сходилось.

Он обернулся к лежавшему на кровати трупу. В воздухе еще витал запах пороха. Босх закурил. В комнате стояла такая тишина, что было слышно, как потрескивает табак.

Телефона в квартире не было. Сидя на крошечной кухне, Босх терпеливо ждал. Сердце его учащенно билось, голова кружилась. К лежавшему на кровати мужчине он не испытывал никаких чувств – ни вины, ни жалости. Абсолютно ничего.

Вместо этого он попытался сосредоточиться на звуке сирены, которая звучала в отдалении и постепенно приближалась. Вскоре он сообразил, что сирена не одна. Их много.

В коридорах здания федерального окружного суда, расположенного в центре Лос-Анджелеса, совсем нет скамеек. Присесть тут негде. Если кто-то попытается усесться прямо на мраморный пол, его поднимет первый же судебный пристав. А судебные приставы все время расхаживают по коридорам.

Подобный недостаток гостеприимства объясняется тем, что федеральное правительство не желает, чтобы кто-нибудь подумал, будто правосудие осуществляется здесь медленно или не осуществляется вообще. Оно не хочет, чтобы народ толпился в коридорах, напряженно ожидая, когда объявят слушание дела. Достаточно и того, что происходит на другой стороне Спринг-стрит – в уголовном суде округа. Каждый день скамейки на всех этажах буквально забиты посетителями. В основном это женщины и дети, чьи мужья, отцы или любовники оказались в заключении. Как правило, они чернокожие или цветные. Все это очень похоже на переполненные спасательные шлюпки, пассажиры которых, стиснутые как сельди в бочке, носятся по волнам, ожидая, когда их, наконец, спасут. Судебные выскочки так и называют их – «люди в лодках».

Размышляя об этом, Гарри Босх стоял с сигаретой в зубах на ступеньках федерального суда. Это ведь еще не все – в здании нельзя курить, так что во время перерывов в судебных заседаниях ему приходилось спускаться на лифте и выходить наружу. Там стояла заполненная песком урна – как раз за статуей женщины с повязкой на глазах, державшей в руках весы. Босх никак не мог запомнить, как ее зовут. Вроде бы это богиня Правосудия – кажется, греческая, но уверен он не был. Развернув сложенную газету, Босх перечитал интересовавшую его статью.

Раньше он читал по утрам только спортивный раздел, уделяя особенное внимание последним страницам – со статистикой. Эти колонки с их числами и процентами вносили в его душу успокоение. Они были точными и ясными, олицетворяя собой полный и абсолютный порядок в этом беспорядочном мире. Зная, кто в «Доджерз» забил больше всего голов, Босх ощущал свою связь с городом и с его жизнью.

Но сегодня спортивный раздел газеты «Лос-Анджелес таймс» так и остался лежать у него в портфеле, стоявшем сейчас в зале заседаний. В данный момент в руках у Босха находился раздел «В городе». Он тщательно сложил газету вчетверо – так, как делают водители на шоссе, чтобы можно было читать за рулем; статья о суде находилась в нижнем углу первой страницы раздела. Вновь перечитав ее, он снова почувствовал, как его лицо краснеет, – речь в статье шла о нем самом.