Александр Тамоников: Одно сердце на двоих

Когда он мыл тарелку, сотовый телефон пропищал сигналом вызова.

— Да, — ответил Вадим.

Он всегда носил телефон с собой, даже в туалет и в ванную брал. Привычка, выработанная за годы службы.

— Привет, Вадим! — услышал Галдин голос старшего лейтенанта Снегирева.

— Привет, Сеня!

— Как вечер, ночь?

— Как всегда.

— С искрометной и ненасытной Викой?

— Не поверишь, нет.

— Неужели со скромницей официанткой?

— Да зря ты гадаешь. Я один был.

— Один? — искренне удивился друг.

— Представь себе.

— На тебя это не похоже.

— А ты звонишь, чтобы узнать, с кем и как я провел ночь?

— Нет, не только это. Ты вчера рапорт об отпуске написал?

— Ты как будто не знаешь. Где и когда я его написал бы?

— Это сделал за тебя я. Извини, что сразу не сказал. Мы тормознули у Третьего кольца, там все и составили рапорта. Я за тебя написал.

— Спасибо!

— Спасибо, Вадим, на хлеб, как знаешь, не намажешь.

— Так какие проблемы? Пузырь с меня.

— Сейчас надо ехать в центр. Я уже на пути к тебе. Так что минут через двадцать выходи, чтобы мне не заезжать во двор, не тыкаться между машинами. Я буду за остановкой.

— Договорились.

— До встречи.

— Давай!

Галдин отключил телефон и переоделся в повседневную форму ради поездки в центр. Заодно он выложил на диван гражданку — пару джинсов, рубашки, носки, майки, свитер, легкий джемпер, кожаную куртку. Наградной пистолет Вадим доставать из сейфа не стал, решил, что тот ему не понадобится.

Потом он посмотрел на часы. Да, пора позвонить Вячеславу Дуневичу, обрадовать старого друга сообщением о приезде. Галдин включил телефон, нашел в памяти нужный номер, нажал на кнопку вызова. Послышались длинные гудки.

Примерно через полминуты он услышал недружелюбное:

— Да?

— Привет, Славик!

— А ты кто такой?

— Не узнал. Вадим Галдин.

Старший лейтенант ждал, что друг обрадуется, как и всегда, но тот неожиданно грубо ответил:

— И чего тебе надо, Галдин?

Вадим оторопел.

— Ты, Славик, перебрал с утра, что ли? Я это, Галдин Вадим.

— Понял и спрашиваю, что тебе надо.

— Да вот собрался к тебе в гости, отдохнуть, порыбачить. Отпуск у меня две недели.

— Так езжай отдыхать в Сочи или в Крым. А у меня тебе делать нечего.

— Ты, Слава, охренел?

— Считай, что так. Все, не до пустых базаров мне. Счастливого отдыха, Галдин, — проговорил Дуневич и отключил трубку.

Галдин еще с минуту непонимающе смотрел на свой аппарат.

«Он-то понял, а я вот ни черта не сообразил, — раздумывал Вадим. — Чтобы Славик отказался от встречи с другом? Такого никогда не было. Напротив, он и сестра, да и вообще все Дуневичи, пока отец жив был, постоянно приглашали меня. Особенно Елена, смешливая, симпатичная, похожая на куклу. А тут нате вам! Мол, у меня тебе делать нечего.

Эти грубые слова были сказаны неспроста. В Чернухе произошло что-то серьезное. Славик в нормальном состоянии не мог так вот ответить мне.

Это значит, что у него возникли проблемы, а говорить о них он не желает. Бывают случаи, когда человек и хочет получить помощь, а попросить о ней не может. Славик же гордый.

Вот только что произошло с этим офицером запаса? Ладно, узнаем. Я все выясню».

Галдин вышел из дома, прошагал к остановке. За ней уже стояла машина Снегирева.

Вадим сел на место переднего пассажира.

— Еще раз привет, Сеня!

— Здорово.

— Быстро ты добрался.

— Пробок почти не было. Медленно, но все-таки ехал.

— А ты чего только меня решил подобрать?

Выводя машину в транспортный поток, Снегирев ответил:

— Кому звонил, те отказались, говорили, своим ходом доберутся. Машина-то у каждого есть.

— Да, сейчас это не проблема. При нашей зарплате за год вполне можно обзавестись своим авто.

— Что-то ты только не обзавелся.

— Придется. Надо к старому другу ехать, в глухую деревню.

— Чего решил взять?

— На что денег хватит. Пожалуй, «Ниссан Альмеру».

— Нормальная, кстати, машина, только бери с кондером.

— Само собой. Вы с Людмилой как решили отпуск провести?

— На даче.

— А чего не в пансионате?

— Ну его на хрен, этот пансионат. Хоть немного от команд и распорядка дня отдохну.

— Это правильно. А я вот собрался Султана с собой взять.

Снегирев посмотрел на друга и спросил:

— Отдадут, думаешь?

— А чего его держать? Ему уже десятый год. Он восемь лет от всей своей собачьей души отпахал. Все одно по весне отправится на заслуженный отдых, в вольер.

— Или продадут кому-нибудь.