Вячеслав Денисов - Доклад Генпрокурору

«... Папа лежит в больнице с обширным инфарктом, и он уже второй по счету. Врачи говорят, что осталось недолго...»

«Ловко, – подумал Иван Дмитриевич, – вырванные цитаты из разговора с заглушкой основного контекста фоническими дефектами. При профессиональном подходе к делу можно сляпать неплохую вещь. Но где она в гостинице диктофон прятала? В сумочке, что ли?»

– Не слышу в этой записи ни слова о цементном заводе и просьбах исправить его положение, – заявил следователь.

– А зачем это будет нужно при квалификации компетентными органами поступка следователя? – поджал губы Жиров. – Вы, кажется, не понимаете, Иван Дмитриевич, и оттого я вынужден признать, что отдавал вашему уму лишнюю признательность. Кому нужно будет выяснять: с какой целью? Связано ли с заводом? Имело ли место понуждение к вступлению в эту...

– Половую связь.

– Да! – благодарно качнул головой Жиров. – Связь! Когда кассету прокрутят перед законодателями, никто такими подробностями даже не станет интересоваться! Следователь Генпрокуратуры сношается с дочерью директора завода, которого посадил! Юридические нюансы – прочь! Да здравствует мораль и этика поведения государственных служащих! Вам, кстати, сколько до пенсии осталось?..

До пенсии Ивану Дмитриевичу оставался год. Ровно один год. Жиров зря спрашивает, он знает. Смысл разговора сводится к тому, что о Кряжине эта «бригада» знает уже практически все. Не знали бы, стращали бы женой. И заканчивать карьеру на подиуме Государственной думы в качестве опустившегося до животного инстинкта самца Кряжину не улыбалось. Вместе с этим не улыбалось и выполнять те указания, которые, по всей видимости, должны будут сейчас поступить от главбуха.

Чего греха таить: Иван Дмитриевич понял, что из двух бед сейчас придется выбирать наименьшую. В положении, подобном сегодняшнему, когда на коне скакал кто-то другой, а он бежал следом, следователь оказывался впервые за долгие годы службы. Но такой момент наступил.

Его поймет любой, кто бывал на его месте. Что такое приписки? – светилось на его лице, когда он сидел, понуро свесив голову, и качал носком туфли. Ерунда эти приписки. И ради этого терять все? Он стольких призвал к ответу и стольких еще призовет по своим, «особо важным», что рано или поздно должен был наступить момент, когда ради большего следует потерять малое, совершив, таким образом, грех. Или лучше заработать репутацию опустившегося до казенного принуждения женщины к физической близости чиновника?

Оксана... Кто бы мог подумать? – радостно читал Жиров на лице следователя.

Но как она была хороша!

– Ладно, Жиров, опустим эмоции. Чего вы хотите?

– А вот это уже по-нашему, – окончательно успокоившись, подтвердил главный бухгалтер.

Пащенко был немало удивлен, когда вышедший к машине Кряжин попросил снять со склада готовой продукции наблюдение.

– Вы шутите? – едва слыша самого себя, прошептал прокурор.

– Выполняйте, Вадим Андреевич. Если вам понадобится подтверждение из Москвы, я его вам подготовлю.

Они расстались у входа в гостиницу. В обед Кряжин позвонил Пащенко в прокуратуру, когда тот уже отдал распоряжение и сейчас ломал голову над тем, что происходит.

– Пришлите ко мне водителя. Я передам материал для освобождения из-под стражи Харина.

На этот раз Пащенко не удивился. Все для него стало на свои места. Он многих видел и со многими переобщался. Из Москвы кто только не приезжал: и «важняки», и комиссии, и надзорные деятели... Просто к каждому нужен свой подход. Да еще и у каждого приезжавшего свой подход к работе. Некоторые откровенно валяют ваньку вместо проверок, другие работают, копаются, ничего не находят, о чем и рапортуют, и уезжают, не взяв с истории ни гроша. А третьи, такие, как Кряжин, в первый же день своего присутствия раздувают меха, устраивают настоящий пожар, а после, когда всем вокруг становится ясно, для чего сие делается, спускают пар. Но уезжают, как правило, не с пустыми руками. В Тернов, например, однажды приезжала проверка из Москвы, потому как Судебный департамент при Верховном суде сильно взволновала история одной судьи, поведавшей Москве технологию расправы над собой, беременной. Судью ту, вместо того чтобы предоставить ей отпуск по беременности и родам, уволили. Просто тупо уволили, не выплатив при этом, кстати, «отставных». Налетели, как стая шакалов, местный Судебный департамент, областной суд, квалификационная коллегия и учинили расправу. Ну, не хотела судья быть зависимой от сучки-председателя, и все. И тогда команда налетела и расправилась. На время, правда, расправилась, пока ее саму к колоде не подвели, но это другая история. А тогда налетели. Судья пожаловалась в Москву, и оттуда, ведомая чувством долга, пожаловала делегация из Судебного департамента. Покуролесили в Тернове, у председателя областного суда Лукина в бане попарились, язя поудили, набрали средств на обратный путь и уехали.... Но жути, надо сказать, нагнали поначалу немало. Словом, прямо-таки возникло желание начать уголовное преследование в отношении председателя областного суда Лукина за вовлечение работников Судебного департамента в занятие проституцией. Но у этого сухопарого старца, красящего волосы, который в процессах иногда, говорят, даже попукивает, со столицей хорошие отношения. Друга он, говорят, не забудет, если с ним подружился в Москве. Соответственно, и московские друзья не забывают.