Вячеслав Денисов - Месть по закону

Но как понять эти устремления Тимура, идущего по не успевающим остывать следам Пастора? Желание помочь пусть ненавистному, но – вору, человеку одной с ним крови, вернуть общак и спасти честь человека и своего мира в целом от позора и трудностей, которые в связи с этим возникнут?

Отнюдь.

Тимур торопился, потому что боялся опоздать. Опоздать помешать вору с погонялом Пастор исполнить свой святой долг – вернуть братве утраченный общак. Он ожидал от противника конкретных действий, но о такой наглости и прыти он не мог даже думать. После событий, которые ему описал «его» человек в «конторе» Пастора, стало ясно одно – у ментов общака больше нет. Значит, Пастор выполнил задуманное? Но тогда его человек об этом прямо и сказал бы – Пастор вернул деньги. Но он сказал, что тот «забрал у ментов общак, но потом утерял». Это что такое? Вполне возможно, что это «замутки» Пастора – он что-то «прокнокал» в политике Тимура, поэтому и мудрит. Тогда зачем он охотится за этим Струге? И телефонный звонок ночью, сразу после сообщения «стукача», тоже ничего не дал. Пастор послал всех подальше на целую неделю. Одним словом – дурдом. Общака нет ни у ментов, ни у Пастора. Тогда – где он?

У Струге?

Тимур собрал свою братву. Повестка дня: «Кто есть Струге?»

– Так это Червонец – судья в райсуде! – воскликнул, сверкая верхней челюстью, которая состояла исключительно из золотых зубов, Мурена – боец вора.

– Да нет! – отмахнулся Тимур. – Это не то... Может, «законник» или авторитетный какой? Повспоминайте, пацаны. В нашем районе живет, на Гоголя. Или – лох какой?

– Червонца знаю, – промолвил сидящий в углу комнаты Лось – напарник Мурены. – Он мне «пятерик» за две дозы героина «отписал». Судья это, Тимур.

– Да какой, на хер, судья! Он у Пастора общак «подломил»! Что, это – судья?! – рассердился Тимур. – Кто еще чего знает?

– Червонец это, – боясь довести вора до белого каления, тихо пробормотал стоящий рядом с Муреной бригадир Ясень. Свое погоняло он получил за то, что вместо утвердительного «да» он всегда произносил «ясен хер» или, как вариант, – «ясен перец». – Бля буду, это судья. Этот Струге в прошлом году половину моей «бригады» лес валить отправил, на Ангару. Помнишь, мы чурок в подвале неделю держали, пока нам задаток в пятьдесят «тонн» не принесли? А потом пожадничали и еще на полтинник «зарядили»? РУБОП с Земой шестерых наших «сломали». Помнишь, Тимур? Ясен перец, это он.

– Сука... – прошипел Тимур. – Знаете, почему вы, дебилы, до сих пор еще не на лесоповале? Потому что я за вас думаю!!! Выпусти вас, долбо...бов, в свободное плавание – через неделю на шняге какой-нибудь запалитесь! Вы знаете такое слово – од-но-фа-ми-лец?! Это когда фамилия одна, а хавальники – раз-ны-е! Как еще объяснить?

И тут он, глядя в лица своих людей, с ужасом понял, что все они без исключения знают только одного Струге. Судью. Причем знают так хорошо, что не в силах забыть. Ни у одного из стоящих и сидящих рядом с ним «подчиненных» даже не возникла в голове мысль, что Струге – это кто-то другой. Ни один из них не задумался, напрягая память, – не сталкивался ли с человеком под такой фамилией на зоне или по делам. Все были твердо уверены в том, что Струге – фамилия для одного человека, эксклюзивная, и принадлежит она судье федерального районного суда. И у судьи этого тоже есть прозвище. Оно должно у него быть, потому что этот человек, как никто другой, тесно связан с их миром. Он решает их судьбу, вопреки их желаниям. Его погоняло – Червонец. Потому что Струге рассматривает дела, по которым редко кого приговаривает менее чем на десять лет.

Тимур задумался. Много он дал бы сейчас, чтобы заглянуть в уголовное дело по изъятию из преступного оборота воровского общака и огнестрельного оружия – в протокол обыска на даче у Сома. Сейчас в это дело добавились новые бумажки. Там наверняка красочным милицейским языком расписывается, как «неустановленными преступниками были похищены денежные средства в размере восьмисот тысяч долларов США». Вот на эти «описи-протоколы-допросы-опросы» и мечтал хоть одним глазком сейчас взглянуть Тимур. Тогда бы сразу стало ясно, где находится общак и кто такой этот Струге.

– Вот что... – молвил наконец вор, наливая себе из четырехгранной высокой бутылки виски. – Мурена, бери Филателиста и езжайте на Гоголя, пять. Аккуратно расспросите у соседей, последите за домом, за хатой. Одним словом, я все хочу знать о человеке, который проживает в тридцатой квартире.