Вячеслав Денисов: Месть по закону

Антон со стороны наблюдал, как группа рабочих занимается вандализмом на его могиле. Мужики аккуратно отломали от бетона памятник, раскурочили основание могилы и принялись за раскопки. Земцов такое мероприятие пропустить не имел права. Он прибыл с верным Максом минута в минуту. Александр Владимирович не терял надежды на возврат утерянных по собственной глупости денег преступного сообщества.

– Шурик, в урне посмотри, – посоветовал Струге, видя, как оперу не терпится покопаться в его «останках». – Общак там.

Земцов проверил и уехал, не попрощавшись.

Антон оторвал на память свою фотокарточку от могильного камня и вернулся домой.

Дружба Антона и Вадима стала настолько крепкой, что, казалось, нет таких сил в природе, что могли бы ее разорвать. Но Пащенко волновало будущее друга. Уже все было в норме, возвращалась старая жизнь, полная не опасности и подлости, а покоя и благополучия. Но прокурор знал наверняка, что мучит Антона. Отставка, которую он запросил перед своим исчезновением, была сначала спасительным шагом, а теперь била по нервам, как смычок неопытного скрипача – по струнам. Струге не находил себе места в этой жизни. Ровно два месяца прошло с того момента, как произошла та дружеская встреча у костерка. Если бы знать раньше, какое продолжение будет у этой чудной вечеринки... Но советовать что-либо Струге или настаивать на чем-то было не в правилах Вадима. Он знал – Струге во всем разберется сам.

Лукин был готов к этому моменту. Поэтому и сейчас не удивился. Увидев входящего к нему в кабинет Струге, он вместо приветствия вынул из стола маленький корейский магнитофон и нажал кнопку «запись». Заранее приготовленная кассета начала фиксировать каждое слово их разговора. Сделал председатель это демонстративно, открыто. Пусть знает Струге, что Лукин – не пальцем деланный. И все проделки судьи в отставке уже давно получили свою оценку со стороны Лукина. И что он в курсе, почему один за другим падают на колени сильные мира сего.

– Вы можете поставить мне легкую музыку? – улыбнулся, аккуратно присаживаясь на стул, Струге.

– Несмотря на возраст, Антон Павлович, поставить я могу еще очень многое. – Председатель дотянулся до пачки облегченного «Мальборо». – Но дело не в возможностях, а в желаниях. Так вот я хочу, чтобы при нашем разговоре присутствовал свидетель. Повторять подвиг Заруцкого, Вихорева и иже с ними мне не хочется. Стар я уже...

– Ну, это вы зря. Вы еще на многое способны.

Простая фраза, а Игорю Матвеевичу сделалось не по себе.

– С чем пожаловали, Антон Павлович? Верите или нет, но мне очень приятно видеть вас живым.

– Мне вас тоже, – пошутил Струге. – А пришел я к вам вот с чем. Хочу повторить путь. Больше ведь и делать-то ничего не умею. Хотел юристом в фирму податься – душа не лежит. Адвокатом берут, но сердце стынет. Попробую собрать документы и сдать экзамены на судью. Возьмете?

Лукин вздохнул. Так вздохнул, что ему даже самому стало непонятно – что это. Вздох напряжения или – глубочайшего облегчения. Он дотянулся до магнитофона и нажал на «стоп».

Струге сидел и смотрел куда-то в окно. Точно такая же погода была в тот день, когда он возвращался пешком домой, с лесной вечеринки. Не бог весть какое событие, перевернувшее всю его жизнь.

– Я вчера мантию надел, Игорь Матвеевич... – Струге продолжал смотреть в окно и вертеть в руках зажигалку. – Она у меня уже такая старая...

Лукин оторвал взгляд от стола и скользнул глазами по судье.

– Очень старая... Ей уже восемь лет. А новую я так и не успел получить. Все некогда было...

Лукин вдруг вспомнил последний приход Земцова.

«Так всегда говорил Антон Струге...»

– Антон... Павлович, у меня сейчас нет свободных ставок. Ни в одном из судов. Ты уж прости...

Струге встал и направился к выходу:

– Извините...

– Нет ставок федеральных судей, – продолжил Лукин. – Мировым пойдешь?

Антон развернулся. Он, идя сюда, и не надеялся на чудо. Он находился в твердой уверенности в том, что ему откажут под любым предлогом. Лукин из тех, кто подбирает под себя команду . Струге никогда в ней не был раньше и тем более не подходил на эту роль сейчас. Предложение стать мировым судьей означало одно. Лукин вынужден сделать такое предложение. Однако он предложил то, что должно было принести Струге полное фиаско. Мировой судья занимается мелкими уголовными делами, семейными тяжбами, разводами и вынесением административных наказаний пьянчужкам. Приказ о назначении мировым судьей подписывает не Президент, как это происходит в случае с судьями федеральными. Мировой судья – судья местного масштаба. Он утверждается городским советом и далее – по восходящей, не выходя за пределы местного самоуправления. Запустить Струге на утверждение в горсовет – это все равно что толкнуть его в спину в направлении плахи. Среди местных депутатов у Струге врагов столько, что даже трудно определить, кто из них представляет наибольшую опасность. Мгновенно вспомнятся приговоры Струге в отношении всех родных, близких, а также знакомых, родных и близких, которых покарал Закон в лице Антона Павловича. Многие из них на абсолютно законных основаниях в данный момент не по своей воле валят лес или считают убытки. Из числа кого укомплектовался состав городского совета города Тернова, знает даже ребенок. Пятеро из депутатов имеют судимости. Сколько там людей порядочных – сказать трудно. Но очень легко подсчитать барыг, торгующих водкой, и коммерсантов, шьющих сапоги. Еще есть спортсмены. Одним словом, этот винегрет больше напоминает команду КВН, нежели коллектив законодателей. Если бы среди них находился хоть один архитектор или толковый строитель, может, и не был бы Тернов похож на город, готовящийся к осаде. Окопы, траншеи, ямы и потопы...