Анатолий Степанов - Любить и убивать

— Нигде не зарегистрированный «Калашников» и показания четверых свидетелей, неудачный ты мой питомец, — популярно объяснил положение дел все тот же Сырцов. — Выход второй: мы тебя отпускаем и — есть у нас такие возможности — даем знать твоим работодателям, что тебя словили, как клопа на подушке. В этом случае тебе тоже конец, и конец окончательный — смерть.

— Жора, — распорядился Смирнов, — возьми его игрушку и постреляй с участка художника. А я из «узи» отвечу. Их слухач, я думаю, в лесу.

— Понял, шеф, — сказал Сырцов и удалился.

Через три минуты раздалась дьявольская очередь. Вышедший во двор Смирнов пострелял из «узи» в воздух. Пострелял и вернулся на террасу.

Террорист Леха сидел как гость.

— Леша, — добро сказал Смирнов, — сейчас вернется мой друг Георгий Петрович Сырцов, и он обо всем с тобой договорится.

Вернулся Сырцов, глянул на Смирнова, глянул на Леху и приказал:

— Пошли, стрелок.

Они ушли, Сырцов и Леха. Казарян, противу кавказских обычаев, налил себе стакан водки и выпил. Кузьминский, укоризненно глянув на него, налил себе и тоже выпил. Восстановил справедливость. Смирнов, приводя в исходное еврейский автомат и вроде бы не глядя на них, спросил:

— На кого обижаетесь?

— На тебя, — тут же ответил Казарян.

— За что?

— Не говоришь. — Казарян плеснул себе еще граммов семьдесят, но не стал их выпивать, поболтал только. — Кто они?

— Догадываюсь, Рома, но не знаю. — Смирнов подошел к столу, налил и себе, выпил. Понюхал ладонь. — Главный теперь у нас — Жора. Мы старые, мы к делу не особо годные. Мы только для того, чтобы он был не один.

В одиннадцать ноль-ноль Сырцов спросил у секретарши:

— Когда Валентин Константинович может меня принять?

Секретарша еще раз осмотрела его и ничего не поняла. Задала ответный нейтральный вопрос:

— Как ему доложить? Кто вы такой?

— Сырцов.

— Не знаю, не знаю, — холодно ответила тренированная немолодая секретарша. — Валентин Константинович безмерно загружен.

— У него посетители?

— Он работает с документами.

— Доложите, а? — беспомощно попросил Сырцов. Секретарша в третий раз посмотрела на Сырцова, встала, вошла в бронированный кабинет, вскорости вышла и пригласила неохотно:

— Можете войти.

Логунов от Сырцова не таился: как раз без стеснения наливал в стакан любимый свой «Джим-Бим». Увидев посетителя, предложил, не особо настаивая:

— Вам налить?

— Не надо.

Логунов выпил, ухмыльнулся и сказал, как бы на итого намекая:

— Многое вы, наверное, знаете, Георгий. Только вот что?

— Многое, как вы изволили заметить. Я видел вас там.

— Так значит, это вы перепутали все милиционерам?

— Раз я перепутал, то пока не буду вас сдавать. Вы убили Машу?

— Нет, — тихо сказал Логунов, налил себе еще и прокричал: — Нет!

— У меня — все, — решил Сырцов и вышел из кабинета, украшенного картинами Целкова, Зверева и Клевера.

Пес на этот раз встретил Сырцова как уже совсем родного: встал на задние лапы, положил передние на сырцовские плечи и в размышлении глядел в глаза: целовать или не целовать? Решил, что целовать не надо, упал на четыре лапы и неспешно — рядом с Сырцовым — потрусил к дому. У крыльца дважды гавкнул, и на крыльце появился Дмитрий Федорович.

— А, сыщик! — обрадовался он донельзя и тут же огорчился. — Не появлялась у меня Ксения, не появлялась.

— Я ее нашел, Дмитрий Федорович, — доложил Сырцов.

— Да ну! — изумился персональный пенсионер союзного значения. — Вот молодец так молодец! Я тебе премию обещал, получишь премию! Заходи.

Разместились на террасе. Везло Сырцову на террасы. Дмитрий Федорович проследил, как сыщик устроился в кресле, уселся сам и крикнул в дом:

— Лукьяновна, у меня дорогой гость! — и, не дожидаясь ответа, строго и привычно приказал: — Докладывай.

— Ксения не хочет возвращаться ни к родителям, ни к вам, — коротко и по делу доложил Сырцов. Дмитрий Федорович вытянул ноги и повертел большими пальцами сложенных на пузе рук.

— Так, так, — пробормотал он, размышляя. — А на что жить будет?

— Работать, наверное, пойдет, — предположил Сырцов, а Дмитрий Федорович решил:

— Дура.

— Это выходит, каждый, кто работает, — дурак? — злобно спросила Ольга Лукьяновна, войдя на террасу с подносом, на котором чинно стояли графинчик, две рюмки и две тарелки с легкой закусью. — Здравствуйте, Георгий.

Не дав Сырцову поздороваться с дамой, Дмитрий Федорович заорал: