Дик Фрэнсис - Заезд на выживание

И я рассказал Элеонор, что собираюсь делать в понедельник, когда в суде с утра возобновятся слушания.

— Если только мы с тобой доживем до этого понедельника, — заметила она.

Теперь уже она меня пугала. Ради разнообразия, наверное.

— Всем встать! — объявила секретарь суда.

Судья вошел через свою дверь, слегка поклонился всем присутствующим, занял свое место на возвышении. Все остальные тоже сели. Процесс начался.

— Мистер Мейсон, — обратился ко мне судья.

— Да, ваша честь, — поднялся я.

— Сэр Джеймс Хорли по-прежнему отсутствует? — спросил он, приподняв брови.

— Да, ваша честь, — ответил я.

— И вы, и ваш клиент согласны продолжить слушания и довести дело защиты до конца, действуя практически в одиночку?

— Да, ваша честь, — сказал я.

Стив, находившийся в стеклянной клетке, тоже кивнул в знак согласия.

— И мне нет необходимости напоминать о том, что этот факт не сможет послужить основанием для пересмотра дела? — спросил судья.

— Никакой необходимости, ваша честь, — ответил я.

Судья кивнул, словно в подтверждение этих слов, и стал перелистывать бумаги, лежащие перед ним на столе.

— Ваши свидетели присутствуют? — спросил он.

— Насколько мне известно, да, ваша честь, — ответил я. На самом деле я не выходил и не проверяд, но, судя по довольному лицу Брюса Лайджена, свидетели были на месте.

Я вообще никуда не выходил с вечера пятницы.

А в пятницу, ровно в десять тридцать вечера, в моем гостиничном номере вдруг зазвонил телефон.

— Я же сказал, ни с кем не соединять! — сняв трубку, заметил я оператору гостиницы.

— Да, мистер Мейсон, нам страшно не хотелось беспокоить вас, извините, — затараторила девушка. — Но тут звонит ваш племянник, страшно нервничает, уверяет, что ему крайне необходимо связаться с вами. Не хотелось бы огорчать вас, но он говорит, что ваш пожилой отец неудачно упал и его забрали в больницу.

— А вы подтвердили моему племяннику, что я нахожусь здесь? — спросил я.

— Конечно, — ответила она. — Так вас соединить?

— Да, пожалуйста, — сказал я. В трубке послышался щелчок, потом — еще один, но со мной так никто и не заговорил. Что неудивительно: Джулиан Трент уже получил нужную ему информацию. После этого мы с Элеонор ни разу не выходили из номера, просидели в нем весь уик-энд, даже не пошли прогуляться по маленькому тюремному дворику, размять ноги. Впрочем, мы компенсировали прогулку, физической нагрузки нам вполне хватило в постели. Еду мы заказывали только по телефону и всякий раз просили официанта убедиться, что он подходит к нашей двери один и в коридоре больше никого. Наверное, весь обслуживающий персонал гостиницы счел нас сумасшедшими; впрочем, даже если и так, вели они себя безупречно вежливо, ни разу не дав понять, какого о нас мнения.

Я позвонил Брюсу и долго обсуждал с ним проблему того, как бы безопаснее мне добраться до суда в понедельник утром. Не выдавая истинной причины своей озабоченности, я сказал, что мне не хотелось бы сталкиваться с двумя моими свидетелями до того, как их вызовут в зал заседаний. А потому мне нужен некий надежный транспорт, который мог бы доставить меня от гостиницы до здания суда. И тут Брюс выдал гениальную идею попросить одно из частных охранных агентств прислать за мной тюремный фургон. Выяснилось, что главный управляющий этой фирмы — близкий друг Брюса, ему-то и пришла в голову эта светлая мысль вместе с намерением содрать с нас за услуги весьма приличную сумму.

И вот в понедельник, ровно в девять утра, мы с Элеонор быстро, насколько позволяли мне костыли, прошли по галерее крыла «А», затем спустились вниз в лифте и оказались в вестибюле. Выходить пришлось через главную дверь гостиницы, что мы и сделали, затем преодолели еще футов шесть по тротуару и оказались в белом фургоне с затемненными стеклами, напоминающем по форме продолговатую коробку. Брюс все это время стоял на стреме. Сотрудники гостиницы наблюдали за этим спектаклем, раскрыв рты от изумления. Наверное, они приняли нас за беглых преступников, или безумцев, или и то, и другое вместе.

Нет необходимости говорить, что Джулиана Трента в этот момент нигде не было видно. И все равно — береженого бог бережет.

Тюремный фургон доставил нас прямо к зданию суда. Мы подъехали к нему с тыла, через ворота во дворе, так обычно в суды доставляют под охраной заключенных. В зал под номером один мы прошли по коридору подвального помещения, мимо камер, потом поднялись наверх. Элеонор позвонила к себе в ветеринарную больницу и предупредила, что сегодня не придет. И вот теперь она сидела в зале суда прямо позади меня, рядом с Брюсом.