Владимир Колычев - Невеста мафии

– Вот же сучка! – раздосадованно сказала Лидочка, глядя на пустую консервную банку.

– О покойниках не надо плохо, – в раздумье напомнил я.

– Ты же хотел подробности узнать, – горько и с душевным надрывом усмехнулась она.

– Пошли.

Я отбросил жестянку в сторону и, поправив на плече автомат, шагнул в неизвестность.

– Если бы ты знал, как она над нами издевалась! – вдогонку мне сказала Лидочка.

– Кто? Инна?

– Ну не я же!.. Она у нас надсмотрщицей была. Мы руду дробили, а она командовала нами. Кто не слушался, тех она била!

– А что, были такие, кто не слушался? – удивленно спросил я. – У нас, например, все бригадира слушались…

– А ты?

– Тоже слушался, пока не прозрел.

– Я тоже прозрела… – неуверенно сказала Лидочка. – Ну, не совсем, но понимала, что меня закодировали… Ужасное состояние. Гребешь, как раб на галерах, еще этому и радуешься… Если нас вдруг поймают, я обратно не вернусь. Лучше застрелюсь!

– Не надо стреляться. Нормально все будет. Прорвемся… Значит, Инна у вас надсмотрщицей была? А почему она тогда в бараке оказалась?..

– Кому-то из начальства не угодила. Закодировали ее и в барак отправили. На самое дно, что называется, сбросили…

– Закодировали, сбросили. Как все просто. Как будто не человек, а мусор какой-то…

– Ты сам в этой упаковке был, сам все понимаешь.

– Да уж, да уж…

Я замолчал, чтобы не тратить силы на разговор. Дорога трудная, сплошной бурелом – стволы деревьев на пути, как препятствие для лошадей на конкуре.

А скоро мы и вовсе уткнулись в болото. Сначала почва просто колыхалась и хлюпала под ногами, а потом начались непроходимые топи. Такое ощущение, что в этих местах снимали фильм «А зори здесь тихие».

– Не пройдем, сгинем, – отчаянно мотнула головой Лидочка.

– Если здесь болото, значит, где-то рядом река.

Я был похож на оптимиста, который, вляпавшись в коровью лепешку, надеется прибавить в росте на сантиметр-два, потому как навоз – превосходное удобрение.

– Тупик это, а не река, – покачала головой Лидочка и, привычно уже отмахнувшись от облачка гнуса, обессиленно села на гнилую корягу. – Не туда пошли… Да и я не туда нас вела, – немного подумав, добавила она.

– А куда нужно? – спросил я, вспомнив, как вчера ночью она вывела нас к зимовью.

– Обратно возвращаться.

– Куда – в Огонек или на рудники?

– В Огонек, туда все свозят…

– Что все?

– Золото… Да дело не в том. Дело в вертолете… Мы отсюда только на вертолете сможем выбраться…

– Ну, есть и другие пути, – сомневаясь в этом, поскреб я опухшую и зудящую от укусов щеку.

– Тупик вижу, а путь – нет.

– Вертолет наверняка охраняют.

– Само собой. Но у нас оружие…

– Против толпы мой «Бизон» хорош только в стаде себе подобных. А он один… Я, может, и авантюрист, но не до такой же степени. Нет, ничего хорошего из этого не выйдет, – категорично мотнул я головой. – А плохого и в тайге полно…

– Я же видела, как ты охранников раскидал. Сколько их было? И ты один против них, без оружия…

– Мне просто повезло.

– И сейчас повезет! Я знаю, где вертолетная площадка!

– Возле «Сель-Клуба»?

– Ну вот, и ты знаешь! – обрадовалась Лидочка.

– Не знаю, а предполагаю. Вертолет я там не видел…

– А я видела. Нас на вертолете сюда привезли. А потом был этот ужасный… э-э, Илья Семенович… Да, я слышала, как пилоты переговаривались. Они сказали, что обратным рейсом золото повезут… Представляю, сколько там золота!

– Сколько?

– Да килограмм тридцать, не меньше. Его раз в две недели вывозят…

– Куда?

– Этого я не знаю… Наверное, туда, откуда нас привезли. В Черногайск, я думаю…

– Ты умеешь управлять вертолетом?

– Нет.

– Я тоже.

– Но мы можем захватить пилота!

– Мало того, что миссия невыполнима, она еще усложняется…

– Ну почему невыполнима? На тебе форма охранника, подойдешь к вертолету, а там…

– Что там? – оборвал я потянувшуюся паузу.

– Не знаю… – обескураженно мотнула головой Лидочка. И с отчаянной надеждой посмотрела мне в глаза: – Ты сильный, ты обязательно что-нибудь придумаешь…

– А если нет?

– Тогда мы навсегда останемся в этой тайге. Нас или убьют, или вернут на рудник… Как ты думаешь, что лучше?

В ответ я, плотно сжав губы, надул щеки. Знак вопроса и восклицания в конце длинной фразы из сплошных сомнений. Как тот былинный богатырь, я стоял на перепутье трех дорог. Прямо идти – в болоте сгинуть, вправо – от гнуса и голода смерть принять, влево – глядишь, и прорвемся…