Владимир Колычев - Невеста мафии

Труп был еще свежий, кровь не успела остыть в жилах. В какой-то момент мне даже показалось, что прощупывается пульс. Увы, только показалось.

– А как я без ремня пойду?

Я хоть и не старый, но уже опытный опер, и такие ситуации, в которой мне сейчас привелось оказаться, порой провоцировали меня на циничный юмор.

– Ремень сниму, – мрачно пошутил я. – А ее оставлю. Пусть дальше висит.

– А как она без ремня висеть будет?

– А это что, обязательно?

– Нет, – как будто спохватившись, мотнула головой Лидочка.

– Или могилу рыть не хочешь?

– А это нужно?

– Да, но усердствовать не будем…

Я выташил труп из петли, насколько можно аккуратно уложил его на землю. На всякий случай расстегнул плащ покойницы, осмотрел ее полуголое тело. Синяки на ногах, царапины на животе, но все это, похоже, вчерашней давности. А вот на правой руке, на указательном пальце я обнаружил совсем свежий порез. Кровь свернулась совсем недавно. В карманах плаща я ничего не обнаружил, кроме куска истертого до дыр клочка наждачной бумаги.

Яму я рыл топором. К счастью, насыщенная перегноем и гумусом почва легко поддавалась моим усилиям, тем более что глубоко копать я не собирался. Максимум полметра, чтобы зверье лицо не выело. А скоро я сюда вернусь со следственной группой и ротой спецназа. И незаконных золотодобытчиков к стенке прижмем, и покойницей займемся.

– Я вместе с тобой заснула, – рассказывала Лидочка. – Есть хочется жуть, а я к тебе прижалась, так хорошо, что и без еды не страшно. А Инна как будто позавидовала. Встала, посмотрела на меня тупо-тупо, взяла твои штаны и вышла…

– Зачем взяла? – спросил я, вспомнив, что камуфляжные брюки я действительно нашел на улице.

– Сказала, что мокрые, что на солнце быстрей высохнут…

Штаны были влажные, как после стирки в автоматической машине с мощным выжимом. В принципе, нормально, но все же неплохо было бы их немного подсушить.

– Ну, я ей сказала, что, мол, не твое это дело, но вставать лень было, – продолжала Лидочка.

– И она ушла, – подсказал я.

– Ага, ушла. Сначала тряхнула на меня штанами, как будто забрызгать меня хотела, а потом ушла… Я уже засыпала, слышу, по крыше кто-то топчется. Ну, думаю, наша дура выше всех. А она это, голову в петлю… Знала бы, вышла… Ужас какой! – покачала головой Лидочка, ладонями обжав щеки.

– А когда выходила, ничего не сказала? – верный своему оперскому долгу, спросил я.

– Сказала… Сказала, что не может она больше жить. Грязи, говорит, очень много.

– Где много грязи, на моих штанах?

– Нет… То есть я подумала, что да. Но теперь я понимаю, что грязи в ней много… Ведь столько мужиков через себя пропустила… И я такая же…

Лидочка, как будто смекнув что-то в уме, закрыла вдруг ладонями свое лицо и отвернулась от меня.

– Да и я такая же грязная!

Мне ничего не оставалось, как вылезти из ямы, подойти к ней и обнять сзади.

– Забудь.

– А ты сможешь забыть? – горько всхлипнула она. – Ты сможешь забыть, кем я была?

– Может, и была, но не по своей же воле.

– Не по своей… Все так чудовищно… И все из-за тебя!

Именно этих обвинений я и боялся. Сбитый с толку, я отстранился от Лидочки и взялся за дело. Стащил мертвое тело на дно ямы, забросал его землей. Хотел осенить могилу крестным знамением, но рука застыла в воздухе. Я не священник, чтобы совершать погребальный ритуал. Хотя крест из двух прутков на земляном холмике установил.

– Ну вот и все, – сказал я, сняв с головы армейскую кепку.

– Ты меня, пожалуйста, прости, – сказала Лидочка.

Она подошла ко мне, крепко прижавшись грудью к моей руке.

– Ты ни в чем не виноват.

– Виноват. Ничего бы не было, если бы ты не связалась со мной.

– Но ты же не хотел мне зла.

– Можешь не сомневаться.

– Правда, что ты искал меня?

– Искал. И нашел… Мы всегда будем вместе.

Увы, но я готов был пожертвовать своей холостяцкой жизнью ради того, чтобы Лидочка была счастлива. Чтобы она не полезла в петлю, как это сделала в свое время Татьяна Зуйко, а сегодня и наша спутница Инна. И еще вчера в женском бараке я видел обрезок петли, в которой удавилась неизвестная мне рабыня…

Я не задумывался над названием синдрома, который наблюдался у девушек на переходном этапе от полной психонаркотической зависимости к частичному просветлению. Но именно на этой стадии сейчас находилась Лидочка, и, разумеется, мне совсем не хотелось, чтобы она сошла с ума и лишила себя жизни.

– Я хочу поскорей забыть этот кошмар.