Сергей Донской - Дикий фраер

– Какой еще стингер-фигингер?

– Дракон крылатый… Ну, пахан мой, понимаешь?

– Батя? – уточнил Петр.

– Такого батю махновцу не пожелаешь, в натуре. Чеченцу лютому такого батю не сосватаешь. Сказано тебе: пахан!

Петр поморщился. С настоящими бандитами и их паханами ему еще сталкиваться не приходилось, и желания такого никогда не возникало. Разумеется, он знал, что существует какой-то темный мирок всяких там хаз да малин с хавирами, но его воротило уже от одних этих поганых названий. Дружки из ПТУ и армейские товарищи Петра любили щеголять блатными словечками, но лично он не находил в этом ничего привлекательного. Скажешь, к примеру, «хавка», и во рту гадко становится, будто не о нормальной еде речь идет, а о вонючей тюремной баланде. Назовешь девушку «соской» или «мокрощелкой», такой она и покажется – ни радости от нее, ни удовольствия, одна сплошная грязь.

– И что ему нужно, пахану твоему? – угрюмо спросил Петр. – Чего он от меня хочет?

– Ты разве еще не допер? – Чернявый приподнялся на локте и внимательно посмотрел на него. – Не въехал в тему? – На его разбитых губах проступило нечто вроде глумливой усмешечки.

Впечатление было такое, что он допрашивает Петра, а не наоборот. И последнему это не понравилось:

– Опять загадки? А по башке?

Косясь на нависшую над ним пятикилограммовую угрозу, чернявый ответил Петру таким честным и открытым выражением окровавленного лица, что рука просто не поднималась съездить по нему гантелей.

– Что ты, братишка? – запричитал он. – Какие могут быть загадки? Ты спрашиваешь – я отвечаю. Так?

– Ну? – буркнул Петр.

– Чемоданчик помнишь? Тот, с которым от меня на отрыв пошел… – Темные глаза мужичка сделались выжидательно-колючими.

– Почему не помню? Помню… И как ты, гад, мне вдогонку пулял, тоже не забыл! Я тебе заяц, чтоб на меня охотиться, да?

– Погоди, братишка, – поспешно остановил мужичок закипающего Петра. – Это дело прошлое. И не в тебя я шмалял, а рядом. Чтобы ты угол… ну, чемодан сбросил от страху. – Он говорил уверенно, а потому убедительно.

– Так я его и выбросил, – скучно сказал Петр. – Бежал-бежал, а потом зашвырнул подальше.

– Куда зашвырнул? – оживился чернявый. – Где?

– А в лесочке каком-то. За полем. – Петр заскучал так, что даже зевнул во весь рот.

– В каком лесочке? Место хоть запомнил?

– А то! – с достоинством ответил Петр. – Там еще собака валяется.

– Какая собака? – опешил чернявый.

– Дохлая. Неизвестной породы. – Отметив про себя, что собеседник морщится уже не столько от боли, сколько от досады, что ему не удалось выяснить более точные координаты, Петр равнодушно спросил: – Что хоть в этом чемоданчике было? Какие такие сокровища, чтобы людей из-за них жизни лишать?

– Еще те сокровища! – мрачно произнес мужичок. – Я тебе сейчас скажу, братишка, а ты сразу забудь как страшный сон. – Попытавшись сесть, он скорчил мучительную гримасу и остался полулежать в прежней позе. Когда, отдышавшись, он заговорил снова, голос его то и дело сбивался на таинственный полушепот: – Шефа твоего нерусского Лехманом Михаилом Иосифовичем величали, так? Темнилой он был редкостным, а не честным коммерсантом, дикими фраерами таких зовут. И вез он, братишка, в чемодане своем не карамельки бедным сироткам, а… – Дойдя до этого интригующего момента, рассказчик вдруг зашелся нудным надсадным кашлем.

– Давай я тебя на живот переверну и по спине гантелькой постучу, – предложил Петр, когда ему надоело слушать бесконечное «бух-бух», сотрясающее тело, лежащее у его ног. – Сразу полегчает.

– Не надо! – быстро сказал чернявый. – Все ништяк. Оклемался я.

– Ну так говори, раз оклемался. А то тянешь кота за хвост, тянешь…

– Плутоний! – решительно выпалил чернявый.

– Что ты сказал?

– Плутоний, говорю, Лехман твой вез. Это такая химическая хреноверть, которую для ядерного горючего используют. Приходилось слышать?

Петр моментально вспомнил младшего батиного брата, дядю Лешу, которому довелось принять участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Дядя скончался через пять лет после своего подвига и походил в гробу на безносую мумию из фильма ужасов.

– Ну, – настороженно подтвердил Петр, – слышал я про всякие плутоны с ураниями. И что?

– А то! Радиации в этой беде на полный барак таких, как ты, хватит. Молоток, что чемоданчик вовремя бросил, а если все-таки где-нибудь в хате заныкал, то кранты тебе, дорогой товарищ! – Эти слова чернявый произнес с особым чувством. – Сначала полное облысение, – он, прищурясь, окинул взглядом Петину лобастую башку, – потом, когда волосы клочьями повылезают, полная нестоячка и отпадение кожаной иглы.