Сергей Донской - Дикий фраер

Один лишь только поднос со всевозможными бутербродами, стоявший перед Мамонтовым на столе среди сдвинутых в разные стороны папок и бюваров, оправдывал свое нахождение в кабинете. Плюс внушительная бутылка водки, из которой как раз лилась прозрачная струйка в приземистый стакан.

Судя по красным глазам Мамонтова, эта нехитрая процедура проделывалась им на протяжении ночи далеко не в первый раз.

– Выпьешь? – буркнул он, опрокинув стакан в рот.

Элька взглянула на красиво разложенные бутерброды, сглотнула слюну и кивнула.

– Тогда возьми себе стакан… вон там, видишь?.. и присаживайся напротив… – Мамонтов указал толстым пальцем, куда именно. – Угощайся… Но учти, если вздумаешь ездить мне по ушам, то угощение тебе на пользу не пойдет!

Даже столь неласковое напутствие не помешало Эльке с готовностью воспользоваться приглашением. Еще не успев как следует умоститься на мягком крутящемся креслице, она впилась зубами в первый попавшийся четырехслойный бутерброд.

– Теперь водочки прими, – скомандовал Мамонтов, наполнивший стакан также и себе. – На закуску тебе дается две минуты. Потом или выкладывай, что хотела мне сообщить, или сразу вешайся. Других вариантов у тебя нет.

Расправившись с водкой и вторым бутербродом, Элька посмотрела на собеседника слегка затуманившимися глазами и заговорила:

– Вы человек состоятельный, я понимаю… Но лишние миллионы вам не помешают, верно?

– Верно, – хохотнул Мамонтов. – Покажи мне, у кого водятся лишние деньги, и я их заберу себе… Но все дело в том, о каких миллионах ты мне толкуешь. Если о недоминированных рублях или каких-нибудь керенках с тугриками, то можешь не утруждать себя понапрасну.

– Я имею в виду настоящие деньги. Доллары.

– Миллионы баксов? – Мамонтов недоверчиво хмыкнул, однако тут же благосклонно подбодрил Эльку: – Ну-ну… И о какой же именно сумме идет речь, сказочница?

Приободрившаяся Элька надкусила еще один бутерброд и невозмутимо ответила:

– Точную сумму я пока назвать не могу. Но я точно знаю, что долларами набит доверху большущий кейс.

– Ты не похожа на тех, кто деньги килограммами считает, сказочница. Давай конкретику. Полный расклад. – Тон Мамонтова сделался требовательным и нетерпеливым. Он даже бутылку водки подальше отодвинул и подался вперед, выдавая свою заинтересованность.

Элька не стала терзать его любопытство.

– Петр, который сейчас у вас в подвале сидит, – сказала она, – не шутил, когда говорил, что готов уплатить вам полную стоимость джипа. Кейс с баксами у него…

– В заднем проходе? – Мамонтов сделал вид, что ему смешно, но его глаза разгорелись, как два красных уголька. – Его ведь обыскали, Шехерезада ты моя бестолковая.

– Вы сначала дослушайте, – сказала Элька, подпустив в голос пару обидчивых ноток.

Элька не раз слукавила, когда речь шла о ее собственной роли во всей этой истории, но главные факты излагала с большой долей достоверности. Неожиданное появление Петра в Костиной квартире, налет бандитов, наконец отсидка в бетонной темнице, во время которой Элька и узнала о существовании чемоданчика… Но, когда она перешла к рассказу о своем спасении и новом попадании в плен – на этот раз к жуткому психу с садовыми ножницами, – Мамонтов нетерпеливо хлопнул ладонью по столу и сказал:

– Стоп! Достаточно! Остальное мне примерно известно… Лучше признавайся, сказочница, что ты хочешь получить за свою информацию? Свободу? Долю от общей суммы?

– Я не такая наивная дурочка, чтобы рассчитывать на честный дележ… – начала Элька, и Мамонтов одобрительно кивнул:

– Правильно мыслишь. Умница.

– Но какое-то вознаграждение ведь мне причитается? – закончила Элька свою мысль. – Сколько дадите, столько и дадите… Я и на это согласна.

– А куда ты денешься! – весело воскликнул Мамонтов, поднимаясь из-за стола с таким воодушевлением, словно и не вливал в себя водку стаканами. – Ладно, сделаю вид, что я тебе поверил. Сейчас перепоручу тебя охране и лично займусь твоим заступником. Думаю, он не станет запираться, если услышит приказ вытесать еще один кол. Ха! Ха!

Элька внутренне напружинилась, похолодела, как перед единственным прыжком с парашютом, на который отважилась однажды. Настал решающий момент. Как бы Петр ни отмалчивался, рано или поздно ему развяжут язык, и тогда Эльку ждет не просто шиш с маслом, а кое-что похуже. Зачем Мамонтову лишняя свидетельница? Уберут ее, и всех делов. А жить хотелось долго и счастливо. С миллионами – на меньшее Элька была уже не согласна. Даром, что ли, она страдала и мучалась?