Сергей Донской - Дикий фраер

– Уби-и-ила, – протяжно пожаловался Эльке пузан, и голос его вполне можно было принять за бабский.

Он поднес руку к слипшимся волосам, пошарил там и, морщась от боли, извлек стеклянный осколок, такой же окровавленный, как и вся голова. Тупо посмотрев на осколок, пузан вдруг рухнул лицом вниз, едва не опрокинув стол со снедью и посудой.

– Вот так, – растерянно прокомментировала Анжела, помолчала немного и присовокупила: – Называется – погуляли.

Поверженный ею половой гигант согласно всхлипнул.

– Надо добавить, – деловито сказала Элька. – Сейчас очнется, голосить начнет, всю гостиницу на уши поставит.

Анжела машинально посмотрела на остатки графина в своей руке и поспешно разжала пальцы, точно дохлую мышь там обнаружила:

– Я… я не могу…

– Чего я не переношу – так это когда целок из себя начинают строить! – В подтверждение сказанному Элька с чувством выругалась и принялась натягивать на босые ноги высокие ботинки, не утруждая себя их шнуровкой.

– Ты что, бросаешь меня? – испугалась Анжела. Она все еще не могла сдвинуться с места и мелко дрожала, как партизанка, которую вывели голышом на мороз.

– Ага, убегаю, – язвительно произнесла Элька. – Именно в таком виде. Чтобы лишнего внимания к себе не привлекать. Обычная нудистка из средней полосы России. Морозоустойчивая, водонепроницаемая, противоударная.

– Тогда зачем обуваешься?

– Осколки под ногами, подружка. Гляди, сама не наступи.

Хрустя стеклами, Элька приблизилась к незадачливому клиенту. Он по-прежнему всхлипывал и постанывал, но на большее его пока не хватало. Под его поникшей головой собралась целая лужа крови, которую не могла впитать расстеленная газета. В луже медленно раскисали куски белого батона и высились колбасные островки. Красные капли беззвучно падали со стола на вытоптанный коврик у кровати.

Еще не веря, что это делает она, а не кто-то посторонний, не имеющий к ней никакого отношения, Элька обмотала влажным полотенцем водочную бутылку и занесла ее над головой бесчувственного пузана.

– Сдохнет ведь, – плаксиво предупредила Анжела, отступая подальше.

– Туда ему и дорога, – мрачно сказала Элька. – Хоть бы все передохли, долбари поганые.

– А милиция?

– Если дело до ментовки дойдет, то нам все равно кранты, подружка. Навесят разбойное нападение. Групповуха, между прочим. Мало не покажется.

– Но…

– А! – отчаянно воскликнула Элька. – Заходи – не бойся, выходи – не плачь!

Еще не отзвучал до конца этот бесшабашный лозунг, как импровизированное оружие обрушилось на череп ценителя свиней и женщин. Тумп! Он дернулся, как от электрического шока, и застыл в уже полной немоте и неподвижности.

– Убила? – пролепетала Анжела, в ужасе закрывая половину лица сжатыми в кулачки руками. Ее глаза над побелевшими костяшками пальцев расширились, и она тоненько пискнула: – Ой, мамочки!

– Заткнись, – сердито сказала Элька. – Дышит он. Пыхтит, как бронепоезд на запасном пути. Чего ему сделается? Не голова, а сплошная кость. Единственная извилина на заднице.

– Что теперь делать? Что делать?

– Папаня у тебя, случаем, не Чернышевский? – осведомилась Элька.

– Нет, – призналась Анжела с несколько удрученным видом. – А кто такой Чернышевский? Знакомая фамилия…

– Демократ один богатенький, типа Собчака. Тоже не знал, что ему делать, страдал без конца, маялся.

– Ты, можно подумать, знаешь!

– Я-то знаю, – заверила подругу Элька. – Собираться надо и сматываться… Газету, по которой хряк нашу контору вызвонил, – в унитаз… Номер телефона он вряд ли запомнил, там их до хрена и больше. Если, когда очухается, вдруг начнет права качать, то кто ему поверит, пьянющему? А денег, чтобы ментов подмазать, мы ему не оставим… – Элька брезгливо извлекла из кармана мужских шаровар бумажник, ознакомилась с содержимым и подытожила: – Двадцать тысяч рубчиков с копейками. Делим пополам. Все. Одевайся, подружка. А то отсвечиваешь своей кукушечкой, как стриптизерша какая-то.

– А ты? – обиделась Анжела.

– Я уже нет, – усмехнулась Элька, натягивая трусики.

Собирались они суетливо, но довольно четко и осмысленно. Наспех протерли салфетками стаканы, нож, отбитое горлышко графина. Кое-как личики расцветили, чтобы не пугать встречных смертельной бледностью. А потом Элька набрала номер диспетчерши, откликнувшейся таким сладким голоском, что никто не заподозрил бы в ней одноглазую уродину с гнилыми зубами.

– Заявочку в гостинице «Дружба» отработали, – бодро отрапортовала Элька. – Клиент отдыхает.