Ева Ланска - Wampum

Он силился запомнить все, что видел и слышал в этот вечер. Ведь Соня просила его рассказать, если что-то в ее поведении будет аномально. Не мешало бы все это записать, а то к утру он все забудет, но вставать и идти за ручкой и блокнотом не хотелось, поэтому Павлик оставался на месте.

Соня пьяно улыбалась и смотрела полуприкрытыми глазами другу в лицо.

— Я ни разу не кончала.

Павлик икнул от неожиданности.

— Я даже не знаю, что это такое! — выпалила она и уронила лицо в ладони.

— Так, может, ты просто не догадываешься, а на самом деле у тебя все получается? — робко предположил Павлик.

— Ты меня за дуру держишь или за идиотку? — вспылила Соня, зло глядя на друга.

— Я тебя за алкоголичку-неудачницу держу, — в тон ей ответил Павлик. — Напилась и несет всякую чушь. То ее отчим отымел, то, что такое оргазм не знает. У тебя же столько мужиков было. Они что, все с придурью оказались? Не знают, что такое удовольствие?

— Что ты на меня кричишь! — Соня попыталась встать, но ее зашатало, и она схватилась за стол. — Оглянись, где ты видел мужиков? Все они…

— Ну все, все, — подхватил подругу Павлик, вовремя прерывая поток ее ругательств.

— Спасибо за понимание… — Соня сделала глубокий и шумный вдох. — Паш, налей воды. Что-то мне совсем плохо.

Павлик посадил пьяную Соню на стул и побежал к чайнику.

— Эй, ты держись, — засуетился он. — Подыши, подыши, это пройдет. — Чашка кувыркнулась у него в руках и звонко цокнула о край раковины. — Это пройдет, — пробормотал он, устало опускаясь на пол.

Павлик с ужасом глядел на сидящую перед ним Соню. Она улыбалась и чуть раскачивалась на стуле взад-вперед, взад-вперед.

Как маятник.

Как сумасшедший маятник.

Это не могло быть правдой, нет, не могло. Просто Соня напилась… Она же никогда не пила, и тут вдруг… Это у нее реакция такая, нестандартная. Как там она говорила? Интоксикация. Вот, самое время вызывать «Скорую».

Паша приложил руку ко лбу.

Неужели все это правда? А вдруг его сильная всегда скрытная подруга, неожиданно «расклеившись», впервые пустила его в самые тайные уголки своей души, а он малодушно держится за прежнюю, более удобную и привычную для него версию ее жизни?

У Павла сжалось сердце. Ему стало до боли жаль Соню. Она выглядела такой беспомощной и подавленной, как будто страшная реальность, которая только что случайно сорвалась с ее губ, тяжелым грузом легла на ее плечи.

Он на четвереньках подполз к Соне и взял ее руку в свою.

— Сонь? А, Сонь? Как же ты могла себя дать в обиду?

— Не знаю. Мне как-то за других легче заступиться, чем за себя. Поэтому, наверное, и хожу до сих пор к Петру Львовичу, чтоб с ума не сойти. Хотя это уже не очень-то помогает. Все равно крыша едет. Как у бабки. Как у мамы.

— Постой. Так это тот самый Петр Львович? Твой психоаналитик? — опять удивился Павел.

— Ты что-то, Паша, туповат стал.

— Ты с ним так давно знакома?

— Ну, да. А что, я тебе не говорила?

Павел резко встал, открыл дверцы кухонного шкафа, подвинул большую банку с кофе и достал полупустую пачку сигарет. Нервно закурил.

— Знаешь, Сонь. Я почему-то думал, что ты мне больше доверяешь.

Мысли Сони скакали в голове, не давая сосредоточиться. Несмотря на сильное опьянение, ее мозг работал почти так же четко, как и всегда. Только теперь ей было себя очень жаль. Выпитое вино развязало ей язык и заставило о многом рассказать. Беседа всколыхнула неприятные воспоминания, которые поднялись мутью из глубин ее сознания, как потревоженный слой ила поднимается со дна реки, замутняя прозрачные воды.

— Я тебя очень люблю, Паш. И ты — единственный мой друг. Но я не доверяю ни одному мужику. Прости. Меня они все предавали. Начиная с моего отца.

Павел смотрел в окно, пуская струйки дыма в форточку. Его взгляд упирался в двадцатиэтажный дом напротив.

Андрей сидел на подоконнике за темной тяжелой шторой, не обращая внимания на «монтажников-строителей», которые спешно заканчивали работу. Он видел силуэт Павла, курящего у окна. В комнате Соболева предусмотрительно был выключен свет, и он был уверен, что Павел его не видит. На голове Андрея по-прежнему были наушники, в руке он все так же держал радар. Благодаря лучшей в мире шпионской технике он слышал каждое слово, произносимое быстро хмелеющей Соней, каждый ее шепот и всхлип. И всхлипы эти и ее шепот резали ему уши сильнее, чем самый громкий вой пожарной сирены.

Теперь на кухне было тихо. Разговор двух закадычных друзей прервался. Очевидно, что каждый из них погрузился в свои мысли. Эта пауза дала возможность Андрею немного передохнуть.