Ева Ланска - Wampum

— Так точно, Максим Александрович.

— Свободен.

Соня позвонила в дверь квартиры на восьмом этаже ровно в тринадцать часов. Открыли ей моментально. На обычно невозмутимом лице Петра Львовича читалось беспокойство. Он первый поздоровался с пациенткой и первым прошел в свой кабинет. Ему явно не терпелось начать сеанс психотерапии.

Соня закрыла за собой дверь, и ей вдруг стало спокойно. Впервые за последние двое суток.

«Как здесь тихо», — на этот раз с облегчением подумала она.

Здесь был другой мир. Другая атмосфера. Другие ценности. В офисе-квартире не было телевизора, не было телефона. Сюда не доносились громкие светские события, криминальные скандалы, столичная суматоха. Здесь царствовал строгий покой, который позволял остановиться, сосредоточиться, прислушаться к себе. В этих стенах звучали самые откровенные признания. И пациент знал, что врачу можно доверять свои тайны, что профессиональная этика гарантирует, что они не будут вынесены за порог этого дома.

Соня стояла на пороге квартиры-офиса, прислонившись спиной к массивной двери. Так обычно стоит беглец, спасшийся от погони и нашедший долгожданное убежище.

Девушка почти не спала прошлую ночь. Ее мучили кошмары. И это был не страшный сон, из которого сложно вырваться, но в итоге глаза все равно раскрываются и человек понимает, что пережитые им ужасы остались в мире фантазий. Кошмаром стала ее жизнь.

Черный кот подошел к ней и потерся шелковым боком о ее кожаные сапоги. Соня очнулась и стала нервно вытирать ноги о коврик в прихожей. Она как будто хотела оставить в жестком ворсе половика следы пережитых ужасов. Соня направилась к открытой двери кабинета, потом вернулась, достала мобильный телефон из кармана своего пальто, сняла с него батарею и кинула его обратно.

— Вы хотели мне что-то рассказать, — Петр Львович прервал тишину первым.

— Я не знаю, с чего начать, — Соня по привычке смотрела на носы своих сапог, ее ноги были заброшены на подлокотник дивана.

— Начните с чего хотите.

— Я схожу с ума.

— Что заставляет вас так думать?

Соня замолчала. Ей казалось, что за последние сутки она исчерпала природную способность не только логически мыслить, но и связывать воедино мысли, бродящие в ее голове.

— Вы опять слышите голоса?

— Я потеряла контроль над реальностью. Я не контролирую себя…

— В чем это выражается?

Соня заерзала на кушетке. Ей вдруг стало неудобно. Неудобно лежать на диване. Неудобно в своей одежде. Она натянула рукава свитера на запястья, поправила джинсы. Но это не помогло. Ей по-прежнему было плохо. Вдруг она привстала на кушетке, обернулась и посмотрела на Петра Львовича полными слез глазами.

— А бывает такое, что после выпитых трех бокалов шампанского, наступает состояние аффекта, и, когда приходишь в себя, невозможно восстановить события нескольких часов?

Петр Львович недовольно нахмурился. Правила психоаналитических сессий не предусматривали визуального контакта врача с пациентом.

— Вам неудобно лежать?

Соня поняла намек. Психоаналитик обязан оставаться «за кадром». Она должна признаться в своих страхах прежде всего себе.

— Такие состояния аффекта называются патологическая интоксикация. Если бы ваша психика была подвержена такому нарушению, вы бы знали об этом к тридцати годам. Вы пьете в компаниях? На праздниках?

— Нет. Я могу в компаниях пригубить вина. Но это бывает крайне редко. В основном на праздниках.

— Но недавно вы пили шампанское…

— Да. Мне было так невыносимо… опять подчиняться чужой воле… я искала в алкоголе расслабления, помутнения сознания…

— Или саморазрушения?

Ком подступил к горлу Сони так быстро, что она не успела справиться с потоком слез, которые потекли ручьями по ее щекам.

— Он издевался надо мной… Он просто издевался… Мне некуда было деться… Я ему подчинялась… Как тогда, много лет назад… Я его ненавидела… Но я не хотела его убивать… Я не помню… Я ничего не помню… Мне страшно… Я устала… Я хочу исчезнуть, как отец… Он же мог! Значит, и я смогу! Я запуталась… Я очень запуталась… Я ничего не понимаю… Мне кажется, КГБ убил папу… А он убил маму… А я Руслана…

Соня рыдала в голос. Впервые за все сеансы она была благодарна Петру Львовичу за то, что он сидел за спиной и не видел ее истерики.

Психоаналитик незаметно положил пачку с салфетками на кушетку у плеча Сони.

Андрей вернулся в свою квартиру, держа в руках два чемодана. Большая матерчатая сумка висела у него на плече. Сгрузив багаж на пол, Соболев достал из одного чемодана радар-прослушку, напоминающий фоторужье. Андрей надел наушники, подошел к окну, распахнул его и стал водить радаром по окнам здания напротив. Он прислушивался, пока в наушниках не раздался голос женщины, очевидно, говорящей по телефону. Звук отражался в стекле окна и улавливался радаром.