Ева Ланска - Wampum

А еще он мечтал встретить Ее. Вот так — в тесном вагоне метро, в час пик — он бы стоял у закрытых дверей, опираясь на них спиной, а ее бы внес в вагон через двери напротив людской поток, и она сама не заметила бы, как уже прильнула к нему всем телом. Но он бы не посмел ее обнять. Он бы не посмел быть узнанным ею. Он бы стоял тихо-тихо, не шевелясь, боясь спугнуть ее. Его возбуждал бы аромат ее волос, тепло ее кожи. Потом кто-нибудь начал бы стремительно протискиваться сквозь толпу к выходу, и ее бы прижали к нему еще сильнее…

Краско был всегда к этой встрече готов, наверное, потому что очень ждал ее. Как правило, подобные фантазии посещали его, когда какая-нибудь молоденькая девушка оказывалась тесно прижатой к нему. Тогда мысли уносили Краско к той единственной любви его жизни, с которой обязательно должна свести его судьба.

Сегодня он сидел в кафе «Елочка» у метро и цедил сквозь зубы остывший эспрессо, предаваясь фантазиям. Зазвонивший мобильный телефон вывел его из оцепенения.

— Максим Александрович, нам повезло, — через спикер мобильного звучал голос Соболева. — Квартира по соседству сдается. Но надо действовать быстро. Здесь много желающих.

— Прекрасно. Завтра берешь деньги и выходишь на хозяев. Готовься к переезду. — Краско закрыл телефон и задумчиво уставился в окно. Он был доволен собой. Он — боец. Никогда не бросает дело на полпути. Все доводит до конца. И любовь свою он тоже найдет.

За окном люди выходили из метро. Час пик еще не закончился. Тонкие губы Краско растянулись в довольной улыбке.

Соня жила на семнадцатом этаже в престижной новостройке на набережной. Она снимала квартиру-студию и мечтала о том, что когда-нибудь ее купит. Ей нравился редкий для столицы вид из окна — Москва-река, обрамленная пышными деревьями, и кубики домов на горизонте.

Соня стояла на балконе и смотрела на огромную желтую луну, висящую прямо над рекой. В руке дотлевала сигарета — верная спутница ее одиноких вечеров. Соня смотрела в небо и думала о том, что она не хочет возвращаться в свою уютную квартирку. Она пыталась представить, с кем бы она хотела там жить, но воображение отказывало ей. Круг ее общения состоял из распущенных мужчин в милицейской форме, с которыми она вынуждена была общаться по роду своей деятельности и из безнравственных женщин, работающих в редакции. Редкие вылазки на тусовки, которые ей устраивал Павлик, приводили к ужинам с новыми знакомыми в пафосных ресторанах. Заводить интимные отношения с мужчинами из столичного высшего общества Соня не хотела. Она, как никто другой, знала, как быстро распространяются слухи о пополнениях в звездных списках «проходных вариантов». Павлик то и дело приносил ей сплетни о том, как та или иная дала тому или иному, сколько раз и за какое вознаграждение.

К тому же Соня жила с убеждением в том, что ей не везет в личной жизни. Те мужчины, которые хотели быть с ней, ее не устраивали, а тех, с которыми хотела быть Соня, видимо, не устраивала она. Стоило ей только узнавать мужчину и почувствовать к нему интерес, как он пропадал из ее жизни. Так же, как когда-то пропал ее отец…

Соня выбросила окурок и вспомнила о завтрашнем свидании. Ей хотелось думать о хорошем, но внутренний голос настойчиво возвращал ее с небес на землю. В ней словно заговорили два человека:

— Зачем ты себя настраиваешь на хорошее? Чтобы потом расстроиться?

— А с каким настроением я должна идти на свидание к богатому, неженатому красавцу?

— С рабочим! Сама подумай, что это должен быть за мужик, если от него баба ушла к другой бабе?

— Травмированный.

— Как минимум. А порченый товар нам не нужен.

— Они, сегодняшние олигархи, все порченые. Комплексы правят миром. Он тебе не подходит.

— Для личной жизни, да. А для работы — самый раз. Где деньги, там и криминал. Не расслабляйся.

Соня зашла в квартиру, посмотрела на свое отражение в большое горизонтальное зеркало на стене и вздохнула. Она ненавидела эти голоса, время от времени появляющиеся в ее голове. Соня так боялась сойти с ума, что даже не решалась думать о своем страхе. Она включила музыкальный центр и сделала музыку погромче.

Грустное и надрывное «Phantom of the Opera» ее успокаивало.

Андрей переезжал на квартиру для «пристального наблюдения за объектом» не в первый раз. Самое сложное в этом задании было то, что он никогда не знал, как долго ему придется прожить «на чужой территории». Он был человеком привычки, поэтому переезды ему давались с трудом. Чтобы сильно не расстраиваться, он старался воспринимать эти переезды как командировки.