Чингиз Абдуллаев - Его апатия

Он поднялся и вышел из номера. Лена устало опустилась на его место.

—Зачем вы здесь? —спросила она.—Приехали и разворошили наше прошлое. Когда три года назад мы с Омаром развелись, я хотела начать все заново. Но у меня не получилось. Думала, что смогу быстро его забыть. Сейчас я понимаю, что все это было так глупо с моей стороны. И жестоко—я ведь оставила его в тот момент, когда он больше всего нуждался в моей помощи. В моей поддержке...

—Мы часто не можем предугадать, чем обернуться наши поступки в будущем,—заметил Дронго.—Хотя, по большому счету, каждый человек это всего лишь цепь его поступков.

—Наверное,—согласилась она.—Не знаю, как все так получилось. Когда Омар приехал в Воронеж, в него влюбились чуть ли не все наши девушки. Потом узнали, что он закончил институт с красным дипломом и мог остаться в Москве, но ради того, чтобы внедрить свои разработки, выбрал конструкторское бюро на Воронежском авиационном заводе. Его так ценили товарищи, он считался самым перспективным сотрудником, поступил в аспирантуру.

—Вы познакомились с ним в Воронеже?

—Да. Я тоже оказалась там по распределению. Только я училась в Киеве, а он в Москве. Я была инженером на производстве, а он работал в конструкторском бюро... Но вам, наверное, неинтересно все это слушать.

Как раз наоборот. Я приехал сюда, чтобы выслушать историю его жизни.

Когда мы в первый раз увидели друг друга, это было...как удар. Мы потом признались друг другу, что ничего подобного раньше не испытывали. Мы были так молоды! У вас нет аспирина, опять голова разболелась.

—Да,—сказал Дронго,—я сейчас найду лекарство.—Он достал из чемодана упаковку растворимого аспирина, налил полстакана воды, бросил туда таблетку. Подождал, пока она растворится, протянул стакан женщине. Лена благодарно кивнула и выпила залпом.

—О чем я говорила?...Ах,да! Мы поженились в восемьдесят восьмом. Жизнь рисовалась нам в самых радужных красках. Все говорили, что диссертация Омара будет признана докторской, а не кандидатской. Представляете? Он к тому же решил вместе с друзьями открыть небольшой кооператив, чтобы разрабатывать программы для компьютеров. Они были тогда такие громоздкие, в них еще мало кто разбирался. У нас родился Руслан, мы записались в жилищный кооператив, купили машину...

Она обхватила руками голову и закрыла глаза. Дронго молчал, боясь нарушить ее откровенную исповедь.

—Мы даже не понимали, что происходит вокруг. В девяностом вдруг объявили, что меняют деньги. Омару как раз выплатили деньги за большую компьютерную программу, причем в крупных купюрах. Вы, может, помните этот "павловский " обмен? Омар ездил по знакомым и друзьям, уговаривал их взять часть денег для обмена, меняли ведь только определенные суммы. Некоторые соглашались, другие хотели за это получить свой процент. Разные попадаются люди. Вот в таких ситуациях начинаешь понимать, кто и что из себя представляет.

Она убрала руки, открыла глаза, поправила волосы—женщина приходила в себя.

—Потом началась инфляция, скоро деньги уже ничего не стоили. Но мы чуть раньше успели сделать взнос, так что кооперативную квартиру получили. Знаете, как мы радовались. Весь город собрали на новоселье. Это был последний кооперативный дом для сотрудников авиапрома, который построили в Воронеже. Августовские события девяносто первого не обошли нас стороной.

Омар не был коммунистом, он даже на многие комсомольские собрания не ходил, считая, что все это глупости и потеря времени. Но когда в девяностом объявили о суверенитете России, он был первым, кто высмеял эту декларацию. При всех, не стесняясь. От чего свободна Россия, спрашивал Омар. От самой себя? Странно, что он понимал такие вещи, а депутаты, собравшиеся в Москве, не понимали. Вот когда у него и случились первые неприятности. Руководителем их конструкторской группы был этакий записной демократ. Он обвинил Омара во всех грехах, назвал его прихлебателем красно-коричневых. А Омар за это при всех дал ему по физиономии.

Лена тяжело вдохнула. Воспоминания давались ей нелегко.

—Потом этот поборник демократии прошел в депутаты. Его часто показывали по телевизору. Он на митинги ходил, все твердил о народе, о новой жизни. В девяносто шестом его даже избрали вице-губернатором. А в прошлом году, как я слышала, посадили. Говорят, что это был самый коррумпированный в истории области руководитель.

В девяносто первом начались проблемы. Многих начали увольнять. Омар перешел работать на завод. Зарплату месяцами не платили. Я была тогда беременной. В марте девяносто второго Омар ушел с завода, решил, что его кооператив сможет нас прокормить. Но деньги тогда все больше обесценивались, цены непомерно росли. Было очень тяжело... Вы не курите?—вдруг спросила Лена.