Гюнтер Продль: Сливки общества

Джонни Данна покинула его невозмутимость:

— Нет, ничего подобного делать нельзя.

— Почему же нет? — насмешливо спросил Китинг. — Чего вы боитесь?

Данн заходил по комнате.

— Нет, ни в коем случае! Человек в таком состоянии, как Хинтц, вероятно, уже не может ясно мыслить. Он будет фантазировать и, чего доброго, утверждать вещи, которые вообще не происходили!..

Китинг рассмеялся:

— Но вам-то нечего бояться — с вашим алиби.

Джонни Данн не был склонен к шуткам.

— Я считаю нашу беседу законченной, мистер Китинг, — сказал он. — Дальнейшие разговоры с вами я бы хотел вести только в присутствии моего адвоката, — он подошел к двери.

Прокурор тоже поднялся, но, прежде чем выйти, спросил:

— У меня еще только один вопрос, Данн. Вы уже имели судимости?

— Да. За пустяк. Стычка в баре, — ответил Данн.

— И сколько вы получили за этот пустяк?

— Девятнадцать месяцев, но вы, прокурор, и без меня узнаете об этом.

— Да, я припоминаю. А больше ничего не было?

Джонни Данн вместо ответа открыл дверь. Китинг стал медленно выходить и бросил:

— А вы не сидели еще пять лет в «Синг-Синг» за контрабанду наркотиков?

Сзади его чуть не ударила дверь — с такой яростью Джонни Данн захлопнул ее.

В принципе Китинг не продвинулся дальше ни на шаг. Ведь ему было уже известно, что Джонни Данн — это гангстер, имевший много судимостей, и что Вито Дженовезе вызволил его из тюрьмы лишь потому, что требовался надежный человек на одну из должностей в портовом профсоюзе. Но все это далеко не было доказательством того, что Данн убил Антони Хинтца.

Пока Хинтц не признает, что в него стрелял Данн, Китинг ничего не мог предпринять.

В этот и следующий день Китинг ежечасно звонил в больницу. Состояние смертельно раненного докера оставалось неизменным. Хинтц еще жил, но не мог отвечать на вопросы. И лишь на четвертое утро после нападения врач сказал Китингу:

— Если вы хотите попытаться еще раз, то приходите сейчас. Хинтц в полном сознании, но долго он не протянет.

В сопровождении капитана Хаммилса, судебного стенографа и детектива лейтенанта Салливенса Китинг помчался в больницу.

Дежурная сестра смотрела на Китинга как на убийцу, когда он со своим штабом вошел в палату. Китинг выпроводил медсестру из комнаты и начал допрос.

Антони Хинтц выглядел ужасно. Лишь глаза лихорадочно блестели.

Китинг начал с обычных вопросов о личности: фамилия, дата рождения, адрес. Он должен был задать их, чтобы получить подтверждение, что Хинтц еще находился в полном сознании. Затем он спросил:

— Анди, оставили ли вы всякую надежду выжить?

Антони Хинтц кивнул и прошептал:

— Да, у меня нет больше никакой надежды.

— Анди, вы ведь католик. Пригласили ли вы священника?

— Да, он был здесь сегодня ночью.

— Вы уже приняли соборование?

— Да, сегодня ночью.

«Этого закону будет достаточно», — подумал Китинг.

— Анди, кто стрелял в вас в среду, восьмого января, у дома номер шестьдесят один по Гроув-стрит? Скажите нам теперь, перед лицом смерти, правду.

Находящийся при смерти докер опять заколебался, но потом, наконец, прошептал:

— Это был Джонни Данн. Но защитите мою жену.

— Разумеется, Анди. Мы пошлем ее в деревню, пока Данн не будет осужден. Но вы должны сказать нам больше. Сколько выстрелов произвел в вас Данн?

— Шесть. Шесть раз он стрелял, и ни одна пуля не прошла мимо.

— Почему он хотел вас убить? Вы что-нибудь знаете об этом?

Хинтц закивал:

— Восьмого января Данн хотел сам контролировать мою пристань. Сообщили, что прибудет судно из Генуи с замаскированным грузом наркотиков. Его должны были разгрузить люди Данна. Поскольку я каждое утро вербовал докеров, он побоялся, что его люди не получат пятьдесят первой пристани. Поэтому-то я и должен был восьмого января перенести смену на выходной день. Но я отказался, я не хотел отдавать своей пристани этой банде.

— Этого будет достаточно, — сказал Китинг. — Теперь успокойтесь. Мы приведем сюда Данна, и тогда вы еще раз должны будете подтвердить нам, что это он стрелял в вас.

Хинтц больше не возражал. Казалось, он был готов к этому. Через полчаса два полицейских ввели Джонни Данна в палату.

— Хелло, Анди, — сказал Данн с принужденной приветливостью.

Хинтц молча смотрел на него.

Подав взглядом знак стенографу, Китинг спросил:

— Антони Хинтц, вы знаете этого человека? Если да, то назовите мне его имя.

Хинтц поднял с одеяла правую руку и указал ею на Джонни Данна.