Марио Пьюзо - Шесть могил на пути в Мюнхен

Как раз в этот момент Паджерски задумчиво почесывал подбородок белым королем. Официантка протянула ему записку. Венгр начал медленно и вслух читать ее, переводя с английского, толстые губы шевелились. Затем он поднял голову и уставился прямо на Рогана. Тот ответил ему дерзким взглядом и еле заметной улыбкой. На часах было без одной минуты восемь. В глазах Паджерски мелькнуло узнавание, и тут белый король взорвался.

Взрыв получился оглушительный, Паджерски держал шахматную фигурку в правой руке, прямо под подбородком. Роган смотрел ему в глаза. И вдруг, после взрыва, этих глаз не стало, вместо них появились две пустые залитые кровью глазницы. Ошметки плоти и осколки костей разлетелись по всему помещению, голова Паджерски откинулась и держалась теперь на теле лишь на тонких полосках кожи. Роган вскочил и выбежал из кафе через кухню. Кругом все страшно кричали, никто не обратил на него внимания.

Оказавшись на улице, он прошел один квартал до главной улицы, там поймал такси.

— В аэропорт, — бросил он водителю. А потом добавил: — И поезжайте по улице, где находится американское консульство.

Он слышал вой полицейских сирен, к кафе «Черная скрипка» съезжались машины с мигалками. Через несколько минут такси вырвалось на широкую улицу, где находилось консульство.

— Поезжайте помедленней, — сказал он водителю. И сполз по сиденью так, чтобы его не было видно с улицы.

Никакой лимузин «Мерседес» его не ждал. На улице вообще не было видно ни одной машины, что само по себе уже было странно. Зато пешеходов полно — одни собирались перейти улицу, другие стояли на углу, третьи маячили у витрин. По большей части то были крепкие парни с бычьими шеями. На опытный взгляд Рогана на каждом из них крупными буквами можно было написать «Государственная безопасность».

— В аэропорт, — бросил он водителю. — И побыстрее.

И тут у него возникло странное ощущение: показалось, что в груди все похолодело. Точно тело обдало ледяным дыханием смерти. И ощущение это лишь усиливалось. Но ведь холодно ему не было. И вообще никакого физического дискомфорта он не испытывал. Точно превратился в призрака и находился теперь по ту сторону жизни.

Посадка на самолет прошла благополучно. Виза его была в порядке, никакой особой активности полиции в зале отлетов не наблюдалось. Сердце тревожно забилось всего лишь раз, когда он проходил паспортный контроль, но и здесь все обошлось. Он занял свое место в салоне, самолет вскоре взмыл в небо, набрал высоту, затем выровнялся и устремился к границе с Германией и Мюнхену.

В тот вечер Розали ушла с работы пораньше. Молодой врач, работавший с ней в кабинете неотложной помощи при Мюнхенском дворце правосудия, все же уговорил ее пообедать вместе. Она согласилась только потому, что боялась потерять работу. Трапеза показалась нескончаемой, ухажер заказывал все новые и новые блюда. Закончили они где-то около девяти. Розали взглянула на часы.

— Прошу извинить, но у меня очень важная встреча в десять, — сказала она и взяла пальто и перчатки.

На лице молодого человека отразилось явное разочарование. А Розали и в голову не пришло, что можно было бы один раз и не поехать в аэропорт встречать самолет из Будапешта. И провести остаток вечера в компании с кавалером. Если она пропустит рейс хотя бы один раз, это будет означать только одно: она смирилась с мыслью о смерти Рогана. Она вышла из ресторана, взяла такси. Ко времени, когда она добрались до аэропорта, было уже почти десять. Она бегом бросилась в зал прилетов и, оказавшись у турникета, увидела, что прилетевшие будапештским рейсом пассажиры уже начали выходить. Следуя устоявшейся привычке, она закурила сигарету и стала вглядываться в лица. А потом вдруг увидела Рогана, и сердце ее едва не разорвалось.

Он выглядел смертельно больным. Глаза ввалились, мышцы лица точно закаменели, движения тела отличала странная скованность. Он не видел ее, и тогда она бегом бросилась навстречу, выкрикивая сквозь рыдания его имя.

Роган услышал стук дамских каблучков по мраморному полу, услышал голос Розали, звавший его по имени. Повернулся на зов, в этот момент она подбежала и бросилась к нему в объятия. Он целовал ее мокрое от слез лицо, ее чудесные заплаканные глаза, а она шептала:

— Я так счастлива, так счастлива!.. Я приезжала сюда каждый вечер и каждый вечер думала, что тебя уже нет в живых, раз ты не прилетел. Ты мог погибнуть, и я бы ничего не узнала, но приходила бы встречать тебя до конца жизни…