Питер Маас: Исповедь Джо Валачи

В конце июня 1964 года — вспомнить точную дату уже не представляется возможным — Джозеф Валачи, который, по словам тогдашнего генерального прокурора США Роберта Ф. Кеннеди, обеспечил «невиданный информационный прорыв по организованной преступности и рэкету в США», по настоятельной просьбе Министерства юстиции приступил к работе над историей своей преступной карьеры.

Валачи стал первым человеком, который открыто признал свою принадлежность к огромной, тесно сплоченной тайной преступной организации, действующей на территории США и известной как «мафия». Он также первым поведал о ее делах и открыл ее истинное имя — «Коза ностра». К тому времени Валачи уже допрашивали работники Бюро по борьбе с наркотиками и ФБР, а также специальный сенатский подкомитет под председательством сенатора от штата Арканзас Джона Д. Маклеллана. Учитывая важность его показаний, Валачи попросили изложить свои воспоминания в письменном виде в надежде получить новые, хотя бы и фрагментарные, сведения, упущенные в ходе допросов. Обычно такие собственноручные хроники достаточно сухи и коротки, однако Валачи обладал необычайно цепкой памятью и, кроме того, без тени сомнения воспринял увещевания Министерства юстиции, что только откровенность способна дать ему очищение от преступного прошлого и загладить грехи перед обществом. Исписав бессчетное число шариковых ручек, он на протяжении 13 месяцев старательно излагал свою карьеру в «Коза ностре». В конечном итоге в рукописи насчитывалось более 300000 слов. Постепенно из простого перечня преступных деяний откровения Валачи превратились в уникальное, исчерпывающее жизнеописание мира организованной преступности на протяжении 30 лет. Для человека, так и не закончившего седьмой класс средней школы, это было поистине гигантским трудом, поэтому, чтобы дать Валачи дополнительный стимул, Министерство юстиции пообещало ему содействовать публикации мемуаров, дабы каждый американец мог своими глазами увидеть «лицо врага», как образно выразился один из представителей правоохранительных органов.

Когда я впервые разорвал завесу таинственности над делом Валачи и существованием «Коза ностры» в статье в «Сатердей ивнинг пост», меня особенно волновал вопрос, действительно ли у него есть что рассказать. В конце концов мне своими средствами удалось неофициально заполучить копию его рукописи и лично оценить ее потенциал. Рукопись была отпечатана в Министерстве юстиции и содержала ни много ни мало 1180 страниц. Прочитав ее, я был поражен. До этого тоже появлялись книги о бандах, «мафии», «синдикате», но были они крайне неконкретные и написаны людьми посторонними — социологами, окружными прокурорами, репортерами уголовной хроники, отставными сыщиками и т. д. Валачи же впервые рассказал о мафии от первого лица, рассказал со всей присущей ей жестокостью, а иногда и юмором.

Помимо редактирования — по сложности выражения мысли Фолкнер перед Валачи выглядел просто младенцем — изданию препятствовало еще одно обстоятельство: Бюро тюрем не разрешало заключенным публиковать никакой информации о своих преступлениях. Валачи пришлось ждать несколько месяцев, пока Министерство юстиции сделает исключение из этого правила. В декабре 1965 года генеральный прокурор Николас де В. Катценбах, сменивший к тому времени Роберта Кеннеди, уведомил Валачи о разрешении на публикацию его воспоминаний. По согласованию с Валачи, я был назначен редактором рукописи. Выбор пал на меня, потому что я первым вызвался обрабатывать эти записи. И вот 22 декабря 1965 года поступило официальное подтверждение о моем назначении, подписанное Джеком Розенталем, директором управления общественной информации Министерства юстиции.

В письме подчеркивалось, что данное решение является «исключением» из правил министерства, запрещающих заключенным публиковать свои мемуары, но сделано это по вполне конкретным причинам:

1. Книга написана не по личным или эгоистическим соображениям, а по настоянию Министерства юстиции в целях выявления необходимой правоохранительным органам информации, упущенной в ходе допросов.

2. Печальная известность Валачи объясняется не столько драматическим характером совершенных им преступлений или его «карьерой в преступном мире», а скорее результатами его разоблачений природы организованной преступности — публичных разоблачений, сделанных им по требованию Министерства юстиции и сенатора Маклеллана.