Ричард Паттерсон - Степень вины

— Довольно неожиданно, — проговорил Пэйджит. — Мария обычно очень точна. Наверное, она просто линейку свою забыла.

Брукс внимательно посмотрел на него:

— Славненький аргумент для суда. Но, поскольку Ренсом уже восемь часов как мертв, мы не можем игнорировать этот факт. И приходится задуматься.

— Да брось ты, Мак! Пистолет выстрелил в момент, когда Ренсом набросился на нее. Мария могла ошибиться. Он мог отпрянуть от пистолета. Все возможные варианты надо учитывать.

— Ну что же, она все это узнает от тебя. Как возможные варианты, разумеется.

— Если она вспомнит все, как было, сомневаюсь, что готова будет поручиться за точность расстояния.

— И потом, — продолжал Брукс, — этот отказ отвечать на вопросы Монка. Он производит не совсем хорошее впечатление на людей, которых ты просишь поверить ей. И она требовала адвоката.

— У выпускников юридических факультетов бывают странности, подобные этой. А требовала она не адвоката — она хотела видеть меня. Это как призыв о помощи к другу или священнику.

— К священнику?

— К кому-нибудь, кто способен на сочувствие, — сухо сказал Пэйджит, — на что она имела полное право.

— Конечно, она может рассчитывать на сочувствие. Но ты не священник, а я не страус, чтобы прятаться от неприятной реальности. Единственное разумное объяснение того, почему она перестала отвечать на вопросы Монка, — она поняла, что попала в трудное положение.

Впервые Пэйджит почувствовал страх.

— Более гуманно предположить, — парировал он, — почувствовала себя плохо физически.

Он обернулся к Шарп:

— Много ли жертв изнасилований заявляют о случившемся? Процентов пятьдесят, даже из таких, как Мария Карелли. Они чувствуют стыд, чувствуют вину, чувствуют себя покинутыми всеми, а если заявят, им придется рассказывать все совершенно незнакомым людям, к тому же еще не оправившись от душевной травмы. Марии Карелли пришлось объясняться через три или четыре часа после того, как она убила человека, который пытался это сделать с ней, причем находилась она с Монком в обстановке, в которой ощущала себя совершенно потерянной. Она была дезориентирована, от нее требовали оправданий, она чувствовала себя опозоренной и, возможно, «виноватой», как чувствовал бы себя всякий нормальный человек, только что убивший кого-то. Даже считая себя невиновным перед законом.

В лице Шарп было напряжение. Он вдруг понял, что самое себя, а не Марию она видела мысленно предметом нападения.

— Я, — заявила она, — берусь за любое дело, это мой долг. Даже если мне кажется, что мы проиграем.

— Я это хорошо понимаю. — Пэйджит снова посмотрел на Брукса. — У тебя прекрасные показатели по половым преступлениям, Мак. Те, кому положено, это знают. Не порть их неверным подходом к какому-то идиотскому случаю.

Брукс пожал плечами:

— Укажи мне причину, Крис, и я отпущу Карелли. Такую причину, чтобы я мог объяснить людям.

Пэйджит почувствовал опустошенность и холод в груди.

— Причина у меня есть, — наконец вымолвил он. — Но не такая, чтобы болтать о ней кому бы то ни было.

Во взгляде прокурора появилось любопытство:

— Что же это?

До чего не хочется говорить, думал Пэйджит, даже независимо от того — есть Шарп в комнате, нет ее.

— Мой сын, Карло. Ему уже пятнадцать, живет со мной. — Пэйджит коротко вздохнул. — Он сын Марии.

Брукс уставился на него.

— Боже милостивый, — пробормотал он. — Так вот почему ты здесь.

— Поэтому я здесь.

Было стыдно: он как будто использовал дружбу Брукса, свои семейные обстоятельства, а главное, все, что связано с сыном, в надежде на благосклонность Закона.

— Есть некоторые аспекты в жизни Карло, которые… трудны. До сих пор это было сугубо частное конфиденциальное дело. Теперь все раскроется. Ему надо будет через все это пройти, все пережить — все то, что совершила его мать в силу сложившихся обстоятельств. Но ему будет легче, если, проснувшись завтра утром, он будет знать, что она не в тюрьме.

Шарп как будто отодвинулась. Брукс внимательно рассматривал свои руки.

— Что же ты хочешь от нас? — спросил он.

— Просто выслушайте. Дай мне шанс доказать вам, что нет оснований для возбуждения дела, прежде чем вы примете решение об этом. А пока отпусти ее.

Прокурор взглянул на него:

— Она согласна пройти испытание на детекторе лжи?

— Нет. По моему совету.

Брукс поднял бровь.

— Ну да, — после крохотной паузы сказал он, — она же может закончить с Монком.