Б. Седов - Знахарь. Путевка в «Кресты»

У Витьки все произошло гораздо проще. Никаких муляжей он не изготавливал, просто напился и пьяный попытался угнать велосипед у какой-то девчонки. Впрочем, о том, что натворил, сам он совершенно не помнит. Ему, когда проснулся с жесточайшего похмела в ИВС, обо всем рассказали менты. Оказывается, брел он, как неприкаянный, после нескольких пузырьков настойки боярышника через пустырь к знакомой помойке и вдруг обнаружил рядом с тропинкой велосипед, аккуратно прислоненный к большому кусту. Витька долго не думал. Сел и поехал. Притом, как ни странно, ехать у него получалось здорово — не то что идти. Он успел уже удрать с пустыря в жилой микрорайон, прежде чем его нагнала группа захвата из нескольких ребятишек. Велосипед отобрали, бомжу наковыряли колхозом по самое некуда, после чего, отморозки, вместо того чтобы отпустить его, несчастного, восвояси зализывать раны, сдали ментам.

— Вот такие вот грызуны проклятущие нонче пошли, — жаловался Витек. — Раньше дети как дети. Сам двоих вырастил. А теперича чё? Звери и звери… Чу! — насторожился он. — Приехали вроде.

Машина притормозила, резко свернула налево и сразу остановилась. Я расслышал снаружи какой-то шум, металлический скрежет.

— Точно, прибыли на место, — заметил Артист, и я обратил внимание, как наши конвойные поспешили поднять с пола свои автоматы и положили их на колени.

— Разговоры отставить, — предупредил один из ментов, но я все-таки прошептал:

— Куда прибыли-то?

— Куда, куда? — хором ответили мне бомжи. — В «Кресты», братишка, прибыли. Так что готовсь.

Я лишь улыбнулся в ответ. Просто не знал еще, к чему надо готовиться.

После кошмарного ИВС то, куда я угодил, показалось мне раем. Никто не лупил меня по почкам, никто не пытался ткнуть меня побольнее в спину. Весьма оперативно мы трое были отправлены в карантин — огромную камеру, где теснилось человек двадцать пять растерянных зеков. Разных национальностей и разных мастей, они расположились на нескольких нарах. Кто-то мирно беседовал между собой, кто-то просто замкнулся в себе. Но никто, как я ожидал, не пытался качать права. И ни один человек даже и не подумал позадавать мне вопросов, кто я и как здесь очутился. Отвечать пришлось позже — на вопросы ментов, — когда меня вызвали на медицинский осмотр.

Для начала меня заставили сдать всю одежду и голого внимательно обследовали на педикулез и кожно-венерические заболевания. И проверили руки на предмет дорог от уколов.

— Жалобы, хронические заболевания есть? — поинтересовался огромный врачина, который сам мог бы работать в конвое, и когда я ответил, что нет, он, не вставая из-за стола, обвел меня внимательным взглядом, попросил повернуться спиной, наклониться и раздвинуть ягодицы. Потом он чересчур тщательно обследовал мне ротовую полость и, по-видимому, оставшись довольным моим состоянием, пробасил: — Свободен. Здоров. Следующий.

Вот и все. Помаявшись с полчаса в душной каптерке, я получил обратно одежду и bhoвь оказался на нарах в камере карантина. Ко мне тут же подсел Артист, пробормотал: «Курнуть бы децл, братишка» — и рассказал, что Витьку отправляют в больничку. Тот закосил — а может, и нет — то ли под гепатитчика, то ли под спидника (Артист так и сказал: «под спидника») и теперь несколько дней будет отсылаться в чистой постельке, пока не придут результаты анализов и его не выкинут вон. Я сразу подумал, что со своим медицинским образованием мог бы косить под кого угодно — разве что не под психа — куда изобретательнее какого-то там бомжа и отдыхать в этой больничке не несколько дней, а, как минимум, месяц. Но вот не допер, идиот, поначалу. А теперь поезд ушел.

— А знаешь, я врач ведь, — зачем-то доложил я Артисту, и он выпучил на меня глаза.

— И какой?

— Реаниматолог.

— Реаниматор? В натуре, братишка? Ты здеся не пропадешь, если захочешь. При больничке пристроишься, коли не в падлу. Ну, конечно, поробить тама придется, так зато и при хавке нормальной, и при курехе. Там такие живут в ништяк самый. А коль к наркоте проберешься, так вовсе озолотишься, братан. Вот тока в падлу все это.

— Почему в падлу? — Я никогда не считал для себя зазорным лечить людей, кем бы они не были, и поэтому удивился.

— А потому в падлу, братишка, — осклабился мне в ответ Артист, — что навроде как та на легавых работаешь. И не понять сразу никак, кто ты таков на самом-то деле есть. Навроде как и мужик, а навроде не разберешь. Мужик, он тоже авторитет ба-альшой держать может. А ты станешь. как проститутка. Братва тут в камерах тесных корячится, спея по три смены, а ты тама, как падла последняя, на всем готовом. Даже при бабах. Не, Костя, не по понятиям это. Коли авторитету ты хочешь, а я вижу, что хочешь, так туды, в больничку проклятую, и соваться не думай. Ну конечно, ежели как пациент, так энто другой базар. А на службу туды и не лезь, даж коли опер начнет тебя препирать. А он, сука, начнет в обязаловку.