Лев Корнешов: Пуля для бизнес-леди

Редактору отдела, в котором она работала корреспондентом, то есть занимала ту маленькую должность, о которой в газете говорили «поди, принеси и выйди вон», Настя притащила бутылку коньяка, самого лучшего по тем временам, пятизвездочного. Редактор благосклонно принял пузырь, скользящим взглядом осмотрел её всю — от беленьких носочков до вроде бы случайно распушенной челки, — покровительственно изрек:

— Правильно начинаешь, Соболева.

Он раздевал её взглядом, и она внутренне сжалась, ожидая, что редактор сейчас даст волю рукам, ведь недаром же в их отделе информации, где работало несколько девушек, шутили, что самый близкий путь на газетную полосу пролегает через диван в редакторском кабинете. Ей повезло, неожиданно без стука вошла специальная корреспондентка отдела Люся Заболотина, официальная «первая леди» отдела. Она уже давно затащила редактора в свою постель и теперь бдительно следила, чтобы никто из этих распущенных девиц, то есть других журналисток, не посягал на её собственность.

— Соболева! — строго сказал редактор отдела. — Хорошо бы вам понять, что как первая ласточка весну, так и первая заметка журналистку не делают.

— Я запомню ваши слова, — скромно ответила Анастасия. — И то, что именно вы напечатали мою первую заметку. И очень надеюсь на вашу помощь… Как старшего товарища, — поспешно добавила она, заметив недобрые искорки в глазах у Заболотиной.

Анастасия поспешно вышла из кабинета — не хватало ещё нажить врага в собственном отделе. В коридоре подошла к окну — бездумно уставилась с высоты восьмого этажа на бурлящую Тверскую. Было смешно и странно смотреть, как далеко внизу бесшумно снуют автомашины, двигаются коробочки-троллейбусы, ползают букашки-люди. Двойные звукопоглощающие стекла отлавливали шумы. Подумала: «А что, если бы редактор все-таки успел дать волю рукам?»

Анастасия зябко передернула плечиками. Она не строила из себя царевну Несмеяну, недотрогу. Просто редактор, с его пухлыми, сластолюбивыми губами, с рано наметившимся брюшком, с темными тенями под глазами, был ей неприятен. Все девочки в отделе сходились на мысли, что он — не лучший экземпляр мужской породы. Впрочем… «Куда бы я делась? — объективно оценила ситуацию Соболева. — Ну, поцеловались бы, пообжимал бы он меня… А больше не успел бы. Да и не посмел…»

Конечно, редактор в отделе — бог. Но чтобы занять такую должность, нужны и ум, и хитрость, и умение выжить среди более сильных, нужно неустанно карабкаться вверх и не уступать ни пяди «своего» жизненного пространства. Страх потерять завоеванное — это сильное чувство. Анастасия надеялась, что редактор особенно руки не распустит. Должен же он помнить, что до работы в его отделе она была референтом заместителя главного редактора. И хотя редакционные сплетницы никаких порочащих слухов о её отношениях с замредом не плели, но чем черт не шутит, когда бог спит. Мнением редактора по ведомству информации даже не поинтересовались, когда направляли Анастасию Соболеву в этот отдел — из кадров принесли приказ, он расписался, что ознакомился с ним. Инспектор-кадровичка Римма сказала:

— Соболева сядет в 676 кабинет.

— Может, я сам решу, где ей сидеть? — У редактора прорезалось чувство собственного достоинства.

— Это уже решено, — отрезала Римма, маленькая редакционная чиновница с большими полномочиями.

— Ты мне смотри! — прошипела Люська Заболотина, когда Анастасия переносила свой небогатый скарб в кабинет номер 676.

— Нужен он мне! — вполне искренне ответила Анастасия.

— Вот и ладушки. Тебе — нет, а мне — да.

Люська царствовала в отделе уже несколько лет и не допускала никаких посягательств на свое особое положение.

Настя схитрила. Она показала вначале свою заметульку не редактору, а именно Люське: мол, посоветоваться надо. Польщенная Люська милостиво вынесла приговор: пойдет. Пошла…

Анастасия Соболева считала, что её путь наверх, к успеху, начался в тринадцать лет, когда она ещё ни о чем таком серьезном и не задумывалась, и даже не предполагала, что станет журналисткой. Поначалу она восприняла все случившееся с нею тогда, как конец жизни, трагедию, и не представляла, как станет жить дальше. В тринадцать она рассталась с иллюзиями, и это было самое правильное, что она могла тогда сделать.

В пионерском лагере «Искорка», куда она приехала уже в третий раз, её соблазнил пионервожатый Володя. Он нравился ей — стройный, спортивного склада, у него были такие загадочные темные глаза и длинные-предлинные ресницы. Володя лучше всех играл в волейбол, а когда в походе вышагивал впереди отряда в коротких шортах, трудно было отвести взгляд от его крепких ног и широких плеч. Ко всем девочкам он относился одинаково приветливо, доброжелательно, и она даже подумать не могла, что Володя как-то выделит именно её. Как-то раз Володя остановил её после вечернего построения и, оглянувшись — не слышит ли кто, тихо сказал: