Николас Фрилинг - Загадка белого «Мерседеса»

Один раз он проснулся, в середине ночи. Где-то играло радио. Он понятия не имел, почему ему внезапно припомнилось то, что произошло много лет назад. В годы сразу после войны была другая ночная радиопрограмма, но трансляция на передатчике, для оккупационных войск в Американской зоне, достаточно сильном, однако, чтобы его было слышно на средних волнах по всей Европе. Это был час передачи граммофонных записей, он назывался «Полночь в Мюнхене». Комически серьезный, напевный голос молодого американца говорил каждую ночь: «Половина первого — время для Разбивающего сердца». Сентиментальная мелодия, запоминающаяся своей сладостью, как горшочек джема. Ван дер Вальк, находившийся в Гамбурге с английскими частями, лежал в постели, вопреки строгим предписаниям, с высокой блондинкой (один метр семьдесят пять), невероятно романтичной девушкой, которую звали Эрика. Она обожала «Разбивающего сердца».

Когда он проснулся снова, как всегда в семь часов, он на секунду удивился, почему не слышна кофейная мельница Арлетт. Затем он вспомнил, где находится и что ему надо сделать. Он тщательно выбрился новым лезвием, с аппетитом поел и почитал «Монд». Закончив завтрак, он все еще не пришел к какому-нибудь решению; уставившись взглядом в стенку, выкурил еще одну сигарету. Не будет он звонить в Амстердам, рискуя быть принятым за дурака. Идея у него была совершенно идиотская, и лучше о ней молчать. Если окажется, что он прав, то это не имеет никакого отношения к тому, что он хороший полицейский. Это связано с прошлым, с Гретой Гарбо и Эрикой, Марией Валевской и другими высокими белокурыми женщинами; вот и все. Никаких доказательств нет и не будет. Никаких тщательно выработанных вопросов, никаких хитроумных полицейских трюков. Но он обязан был послушаться своего инстинкта. Доказательства не обязательны. У него было то, что минхер Самсон назвал внутренней уверенностью.

Он поехал вниз по авеню Карла Пятого и остановился у гаража, как раз там, где автострада смыкается с Гентским шоссе.

— Хэлло, Люсьена!

— Вы опять вернулись? Что случилось, влюбились в меня или что?

— Нет, мне нужна ваша помощь. Кое-что случилось здесь, в Брюсселе, в чем мне нужна ваша помощь. Я подумал о вас, потому что вы знаете этот греховный город. Я решил признать у вас умственные способности; у вас найдется четверть часа?

— Ну, я могла бы найти лучший способ потратить время, но я не возражаю. У меня скоро перерыв на кофе… Филипп?.. — позвала она своим звонким голосом и сделала жест, как будто поднося чашку ко рту. Весьма прыщавый юнец в слишком маленьком комбинезоне махнул в знак согласия воздушным шлангом, который он держал в руке.

Они пошли и уселись в кофейне; она сунула в рот сигарету жестом, который он помнил. Не очень, по-существу, хорошенькая девушка, но привлекательная, как Мария Валевская.

— Это будет звучать чертовски глупо. Если бы я не знал вас, мне никогда бы не пришло это в голову. Но теперь, когда пришло, это уже что-то вроде неизбежного вывода.

— Что именно?

— То, что вы знали человека по имени Мейнард Стам.

Она реагировала совсем не так, как он мог бы ожидать.

Поставила чашку и ничего не ответила. На ужасное мгновение он подумал, что совершил ту нелепую ошибку, которой опасался.

— Мы нашли мертвого человека на Аполлолаан. Кто-то убил его, но нет доказательств, которые на кого-нибудь указывали. Он был контрабандистом, и неопределенная официальная версия такова, что произошла ссора между преступниками. Вокруг этого человека масса всяких странных вещей, которые я пытаюсь связать одну к одной. И вот, просто думая о них, я — сам не совсем понимаю почему, — подумал о вас. Я подумал, что вы должны что-то знать об этом человеке.

Она снова подняла чашку и залпом выпила кофе.

— Вы совершенно честны со мной? Кто, по-вашему, на самом деле его убил?

— Делаю все, что могу. Думаю, что могли убить вы. У меня нет ничего в поддержку этого в настоящее время; это потребует еще большой работы.

— И что же вы намерены предпринять?

— Спросить вас.

— Я не собираюсь отвечать ни на какие вопросы.

— Тогда мне придется забрать вас. Я должен знать, понимаете?

— Арестовать меня?

— Я не хочу поднимать шум. Просто тихо попрошу вас поехать со мной.

— Вы ведете себя скромнее, не так ли, чем если бы были в Голландии?

— Если хотите. Что это меняет?

— А у вас есть право кого-либо арестовать в Брюсселе?

— О, я могу позвонить по телефону. Чтобы бумаги переслали сюда в бюро.