Николас Фрилинг - Загадка белого «Мерседеса»

— Итак, вы какой-то полицейский. И вы ее хотите взять за что-то. И что же она, по-вашему, сделала, а?

— Спросите ее.

Он медленно повернулся, чтобы посмотреть на Люсьену.

— Сделала что-нибудь? Что-нибудь, что он может доказать?

Она сделала презрительное лицо:

— Нет.

Массивное, гибкое тело снова повернулось к ван дер Вальку.

— Так вы рассчитывали приехать сюда и тихонько вытянуть из нее? Я знаю фараонов. Их два типа, с двумя методами. Одни сразу лупят любого, кто подвернется; другие — умники, задурят парню голову сладкими речами, пока он сам уже не перестает понимать, натворил он что-нибудь или нет. У вас нет ничего определенного, иначе вы разговаривали бы здесь по-другому. А вы пришли тихо, потому что вам не за что зацепиться. Покажите-ка вашу бляху.

— Если я кого-нибудь напугал насмерть, так я что-то не вижу признаков этого, — заметил ван дер Вальк, предъявляя свое удостоверение.

Мужчина внимательно разглядывал его, медленно читая незнакомые голландские слова шевелящимися губами, которые создавали беззвучные рисунки формы и смысла слов.

— Голландец. У вас нет права даже высморкаться здесь, в Бельгии.

— Если бы мне нужно было право высморкать ваш большой нос, то я получил бы его по телефону. Почему бы вам не перестать разыгрывать из себя крестоносца?

Мужчина поглядел на него бесстрастно, без злости.

— Парень, вы на моей территории и допрашиваете мою служащую в рабочие часы — это мое дело. Вы мне скажете о чем речь, или я вас вышвырну отсюда?

— Спросите ее. Она знает, почему я здесь. И бросьте устраивать драмы. Если бы я захотел, то мог бы быть здесь с отрядом для подавления беспорядков в стальных шлемах.

— Раздави его, Бен, — сказала Люсьена. — Брось его в пепельницу. Он ничего не может доказать.

— Зачем выдавать свой испуг, Жанна д’Арк?

Она повернула голову.

— Иди-ка ты…

Бельгиец усмехнулся.

— Вот ваше удостоверение. Я не дам и горелой спички за него или за вас. Катитесь за дверь и шагайте отсюда.

— Вы мне надоели, — сказал ван дер Вальк. — Ваша пасть больше даже, чем ваш нос. Пошли, мисс. Мне не нужны молодчики в стальных шлемах и никакие доказательства. Если у вас есть на два су смелости, вы это признаете.

Мускулы напряглись на лице мужчины. Ноги проделали скользящий шаг боксера, плечо опустилось, и он в тот же момент выбросил вперед свой большой шахтерский кулак. Ван дер Вальк, сам не зная почему, почти не старался избежать удара, хотя и мог бы это сделать. Люди пытались его ударить и до этого. Он не сопротивлялся. Инстинкт заставил его втянуть живот, но он опустил руки и стоял. Больше всего досталось его ребрам, но второй удар пришелся в висок. Стена обрушилась на него сзади, плечо онемело, пол закачался и он сел на него; идиотская ситуация — он чувствовал ее комизм. По комнате прошли ноги; равнодушные мокасины Люсьены; дорогие, ручной выделки туфли мужчины, размер сорок четыре, великолепно начищенные с узким носком. Ребра ван дер Валька вздрогнули, ожидая удара. Из открытой двери потянуло холодным воздухом; свист. Он медленно поднялся на ноги и отряхнул табачный пепел с одежды. Два механика с безразличными физиономиями прислонились к стене у двери. Один жевал резинку.

— У вас есть машина? — спросил он, вынув резинку изо рта и разглядывая ее.

Ван дер Вальк кивнул и пощупал висок; висок болел.

— Мы засунем вас туда и подоткнем вам одеяльце, — сказал другой.

Они взяли его под руки, не грубо, и промаршировали к «фольксвагену». Никто даже не поднял на них глаз. Тот, что жевал резинку, неопределенно показал волосатой рукой на северо-восток.

— В дорогу, месье фламандец. — Они вернулись назад к своей работе, даже не оглянувшись. На их взгляд, это было проделано гладко: не чересчур, без шума, как раз в меру. А если потом заявится полиция, то он находился на частной территории и приставал к женщине. Полицейское удостоверение? Никто о нем и не слыхивал.

Ван дер Вальк снова потер лоб и сделал гримасу своим ушибленным ребрам. Он завел мотор «фольксвагена» и выехал с внешнего двора. В том месте, где был проход между машинами, он сделал поворот на сто восемьдесят градусов через автостраду. Ставить здесь машину было запрещено, и он, конечно, был достаточно заметен. Он выключил мотор и остался на месте, как раз напротив гаража, нос машины смотрел в направлении Брюсселя. Он зажег сигарету и запасся терпением. Время тянулось медленно.

Поток быстр несущихся машин действовал усыпляюще; ему хотелось пива. Люсьена больше не появлялась на внешнем дворе, но широкоплечий желтовато-коричневый костюм неподвижно постоял некоторое время у насосов, поблизости от двери в кофейню. Немного погодя он пожал плечами и ушел обратно. Улица, — говорили плечи, — открыта всем, даже идиотам из Голландии. Подошел полицейский и остановился посмотреть на голландский номер машины, затем на него, с ленивым любопытством. Фигура в желтой накидке обогнула машину и приблизилась к окошечку водителя.