Андрей Молчанов - Канарский вариант

Следом в квартиру ввалились эксперты, следователь прокуратуры и любопытствующие санитары с трупоперевозки.

Одинцов, предъявив служебное удостоверение, выложил на стол «стрелку», с большим профессиональным любопытством исследованную милицией, и дал показания: так, мол, и так, было нападение, адекватно отраженное; мотив нападения, вероятно, связан с его секретной служебной деятельностью.

Трупы увезли, но полковнику пришлось проследовать в отделение для дачи показаний под официальный протокол.

В кабинете, куда его ввели, сидел какой-то потасканный, с воспаленным лицом капитан, жадно хлебавший пиво из горлышка бутылки.

Капитана, как забредшую в магазин дворнягу, с позором из кабинета изгнали, после чего потянулся муторный процесс дознания.

Отвечая на вопросы, Одинцов то и дело хватался за телефон - сегодня ему предстояла серьезная операция, подготовиться к которой помешали эти чертовы уголовнички, и единственное, на что оставалось уповать, - на парней из РУОПа, данную операцию обеспечивающих.

Впрочем, он, Одинцов, еще успевал…

– Ребята, - обратился, прижав руку к груди, к милицейским чинам. - Дело ясное, чего морочиться? Времени нет, у меня сегодня запар…

– Ничего себе, - присвистнул один из прокурорских. - Запар! Два трупа, а он как ни в чем не бывало…

– Возможно, сегодня еще парочка приплюсуется, - смиренно доложил Одинцов. - День-то только в начале.

В дискуссию вступил милицейский чин:

– Товарищ, мы все понимаем, но мы же тоже не можем…

– Ладно, полковник, гуляй, - произнес другой прокурорский. - Выполняй план, не отвлекайся.

– Подбросьте до дома, счетчик выходит…

– Сделаем!

Пройдя через дежурку и с неудовольствием покосившись на похмельного капитана, в чем-то горячо убеждавшего сидевшего у пульта старлея, сонно ему кивающего, Одинцов уселся в желтый «газон» и покатил к своей «Волге», стоящей у подъезда.

Время действительно поджимало, операция могла начаться с минуты на минуту…

Проклятая колымага все-таки подкачала, заглохнув на первом же светофоре и категорически не желая заводиться.

Одинцов, вытащив буксировочный трос, замахал руками, призывая коллег-водителей к помощи.

Перспективы его участия в операции стремительно отдалялись, подобно равнодушно проносящимся мимо машинам.

Остановить удалось какой-то старенький, с багажником на крыше «Москвич», из которого вылез сгорбленный дедушка в шляпе.

– Дерни, отец! - взмолился Одинцов. - Опаздываю! - И пнул в сердцах колесо «Волги».

– Машина, конечно, уставшая, - сказал дедушка, глядя на Одинцова. - Запрягай, милок. Не знаю, правда, потянет ли мой конек-горбунок…

«Конек-горбунок» в образе дымящего, изъезженного «Москвича» потянул, но, с трудом пытаясь включить третью передачу, Одинцов невольно вспоминал образ слепого, ведомого глухим.

Управляя тяжелой, юзившей на гололеде машиной, практически лишенной тормозов, он с содроганием постигал, что дедушка в шляпе - самый опасный вариант помощи. Включая правый поворот, престарелый владелец «Москвича», у которого внезапное прозрев одолевало склероз, вспоминал, что лучше повернуть налево, и, удосуживаясь переключить предупреждающую оранжевую ми сворачивал, когда идущие следом машины шли на его резкий обгон…

«Идиоты! - мысленно проклинал остальных участников движения вспотевший Одинцов, вжимавшийся в сиденье от пронзительною визга сигналов и тормозных колодок. - Куда спешат? Едет дедушка тридцать, пили за ним двадцать пять, если хоть тень риска маячит…»

Одолевая крутой пригорок, «Москвич», надрывавшийся изо всех своих последних лошадиных силенок, заглох, едва съехал с его вершины.

Одинцов расслышал безрезультатное верещание стартера. Высунулся из салона, крикнул:

– Ну, чего у тебя там?

– Не заводится, милок, - горестно откликнулся дедушка. - Давай распрягаться, толкнешь меня, может, оживет с разгону-то…

Одинцов, не надеясь на слабенький ручной тормоз, попытался поставить «Волгу» на передачу, но безуспешно. Впрочем, благодаря подспущенным колесам тарантас устойчиво стоял на пригорке.

Отвязав трос, полковник уперся в горбатый багажник «Москвича», с натугой толкнул машину, покатившуюся вниз…

Пух-пух-пух - заработал движок, и он облегченно вытер выступивший на лбу пот.

В это время затренькал в кармане телефон.

– Ты где? - услышал он голос старшего опера из группы захвата.

– Рядом, в двух шагах буквально… - молвил Одинцов, глядя, как «Москвичонок» подает назад.