Владимир Константинов - Страх

В Центр ушла телеграмма: «Олигарх — Юстасу. Алексу капут. Оказался полным болваном. Присылайте следующего». И это уже никакая не шутка. Болван и есть. Причем, не просто болван, а самонадеянный болван! А такой опасен вдвойне. Его к оперативной работе на пушечный выстрел не надо подпускать. Крутой уокер, крутой уокер! Ха-ха! Крутой кретин! Как же они меня красиво сделали! Молодцы! Раньше мне такого бы и в кошмарном сне не приснилось. А я-то считал, что поймал Варданяна на голый крючок. Дурачина я простофиля! Это он меня на голый крючок поймал. А он-то как раз молодец, разыграл все как по нотам. Они внимательно изучили все мои «подвиги» и поняли, что мужик я нахрапистый и привык все решать кавалерийским наскоком, покажи противник слабину, и я тут же начну его вербовать. На этом они меня и поймали. По существу, я действовал по тому же сценарию, что и на Кавказе. Хитрый лис Сосновский это учел и построил мне большущую фигуру из трех пальцев. Это называется — довыступался! Что же теперь будет? То, что ничего хорошего, это определенно.

— Чего того?… Дмитрий э-э-э… Молчите чего?

— А что того… Говорить, ага… Сделали вы меня. По всем статьям сделали, мать вашу!

Сосновский неожиданно вскочил, засучил перед собой кулачками, даже топнул ножкой. Закричал гневливо:

— Не сметь!… Мою мать!… Не сметь!

— Хорошо, не буду, — тут же согласился я.

Олигарх выскочил из-за стола и меленькими шажками пробежался взад-вперед по кабинету. Боже, до чего же он ужасен! Этакий страшилка из детских комиксов. Сотворила же природа подобное «чудо», будто специально для того, чтобы отравлять людям жизнь. В нем буквально все, начиная от нелепой фигуры и кончаю мозгом работающим в системе синхрофазотрона, подчинено именно этой цели. Осознает ли он сам это? Вряд ли. И никакой управы нет на этого черта. Прошлый раз, расследуя дело Кудрявцева, Сергей Иванович начал было к нему подбираться, но Генеральная прокуратура тут же дала по рукам — не лезь не в свое дело. Точно, у него везде все схвачено, за все заплачено. Как же быть? Может быть взять вон ту массивную хрустальную пепельницу да шарахунуть его по лысой башке — освободить Россию от этого демона? Впрочем, это мало что даст. Его место займет другой такой же. А из этого продажные журналисты сделают национального героя, пострадавшего за интересы страны. Определенно. И многие молодые толпами побегут в сосновские. Нет. здесь нужно что-то иное. Но вот что? Моим слабым умишком вряд ли можно что-то придумать.

Сосновский ещё пару минут побегал по кабинету, выпустил пар, успокоился, вернулся за стол. Покачал укоризненно головой и даже погрозил мне пальчиком.

— Экий вы, Дмитрий э-э-э…

Мне до чертиков уже надоело это эканье и я подсказал:

— Константинович.

— Ну да… Это конечно, ага… Нехорошо так, Дмитрий э-э-э…

— Константинович.

— Нехорошо это, Дмитрий Константинович… Выражаться. Нехорошо.

— А я не выражаюсь,

— Нет, выражаетесь… Я же собственными этими… Ушами этими… Слышал.

— Как же ты меня притомил, олигарх, — устало проговорил я. — Пошел бы ты тогда к такой матери! Общение с тобой сделает из меня неврастеника. Определенно.

Сосновский рассмеялся, будто я сказал что-то очень смешное. Вероятно олигарх любил, когда лиди выказывают перед ним слабость.

Он вновь нажал на кнопку на пульте телефона и сказал:

— Два кофе.

Через пару минут бесшумно вошел невысокого росточка симпатичный молодой человек с подносом в руках, выставил на стоящий в углу кабинета круглый столик две чашки кофе и вазу с фигурным шоколадом и так же бесшумно вышел.

Я уже отметил, что в постоянном окружении Сосновского были все люди невысокого роста. По всему, он не любил высоких. А я был именно из таких.

— Давайте, Дмитрий э-э-э…

— Послушайте, Виктор Ильич, — не выдержал я, — в таком случае называйте меня просто Димой.

— Ага. Совершенно нет памяти на эти… На имена, ага… Совершенно, — пожаловался мне олигарх. — Давайте по чашке… И того… Потолкуем ага.

Мы перешли в угол кабинета и стали пить кофе в полном молчании. Я устал от позора, Сосновский — от триумфа. Наконец, кофе был выпит и я, спросив разрешения у хоязина, закурил. Я терялся в догадках. Что ещё задумал этот хитрый лис? С «приговоренным к расстрелу» он вряд ли стал бы распивать кофе. Путем шантажа склонить к предательству? Нет, он не такой наивный, должен прекрасно осознавать, что такое не пройдет ни при какой погоде. Тогда, что? Приготовил очередную подлянку? Может быть у него сегодня день смеха?