Владимир Константинов - Жестокие игры

— Чего надо?

— А ты ничего, подходящая! — ухмыльнулся я, будто мартовский кот.

Но она была настроена на серьезный лад.

— Чего, спрашиваю, надо? — спросила сердито, даже угрожающе.

— Ой, боюсь, боюсь! — закривлялся я. — Пойдем, поговорить надо.

Она пожала плечами и направилась к выходу. Видно, в своей жизни она насмотрелась на всяких хануриков.

Мы сели на скамейку недалеко от входа. Я достал пачку «Явы», предложил ей сигарету. Она не отказалась. Закурили.

— А у Буряка губа была не дура, — проговорил я и бесцеремонно ткнул пальцем в «птичку». «Птичка» спряталась в глубокое «гнездышко». Но стоило мне отпустить палец — стремительно вылетела наружу.

— Какого ещё Буряка? — вильнула она взглядом, не обратив внимание на мои действия.

— Ну чего ты, в натуре, гонишь?! — возмутился я. — Скажешь, что не знала Серегу Безбородова — кореша моего?

— Ах, Серегу... Так бы сразу и сказал. А как ты на меня вышел?

— Я только-что с зоны слинял. Ломанулся к браткам. А они сказали, что Буряка грохнули. Сказали, что он последнее время у тебя кантовался. Вот я и приканал, чтобы узнать что к чему и что почем. Кто его?

— А я откуда знаю. Хмырь какой-то. — А глаза у неё стали настолько лживые, насколько и противные. И я понял, что эта чукча знает все. Уверен, что это она и подставила Серегу Безбородова с симпатичной кличкой Буряк. Знала она и тех парней, кто с ним был в то роковое для него утро. Моя задача состояла в том, чтобы вытянуть из неё эти знания.

— А за что его?

— Не знаю, — пожала она плечами.

— Этого козла взяли?

— Откуда.

— Вот, блин! Буряк вот такой вот друган был! Мы с ним такие дела делали! Он тебе ничего обо мне не рассказывал?

— А кто ты такой?

— Ходок я. Кликуха у меня такая. Неужели не рассказывал?

— Возможно, — ответила она нерешительно. — Он много чего рассказывал. Разве все упомнишь.

— Врешь ты все, коза, — нехорошо усмехнулся я. — «Бабки» его прикарманила, вот и гонишь мне тут тюльку. А ведь там половина моих.

Лицо её мгновенно налилось красным, глаза стали страшными и непредсказуемыми.

— А ну пошел вон, козел! Будет он мне тут еще... права качать! Видела я таких дешевых фраеров! Я те покажу «бабки»! Ты у меня быстро забудешь, что это такое!

— Ладно, ладно, остынь. Чего раскипятилась, как электрочайник, — сказал я, примирительно улыбаясь. — Хрен с ними, с «бабками». Может быть они уже давно того, накрылись. Столько всяких реформ было. Но у Сереги был мой ствол. Ты мне ствол верни. Он вот как нужен.

Взгляд её стал цепким, изучающим. Я понял, что заинтересовал её.

— А зачем он тебе нужен?

Я воровато зыркнул по сторонам, наклонившись к её уху, прошептал:

— Дело есть на миллион, а то и больше. Но без ствола никак нельзя.

— Так уж и на миллион, — фальшиво рассмеялась она.

— Ты над кем, мочалка, лыбишься?! — вновь завозникал я. — Я тебе ни какой-нибудь мелкий шушера, гопник, чтобы надо мной... Поняла?

— Никакого ствола после него не осталось, — сказала она равнодушно.

— Гонишь?

— Больно надо.

— Вот, блин! Где же мне достать «пушку»? Может быть у тебя есть кореша, кто мог бы продать?

— Откуда. Я с такими не вожусь, — ответила она неуверенно.

— Да, плохи мои дела! — сокрушенно вздохнул я и будто случайно положил ей руку на бедро. Она сделал вид, что не заметила этого. Бедро было твердое, будто панцирь черепахи. Рука моя, окончательно обнаглев, стала массировать ей ляжку. Оксана усмехнулась и сказала одобрительно:

— А ты шустрый панишка!

— Будешь тут, когда столько лет живой бабы не видел. А ты такая крутая. что аж слюнки текут, в натуре. Ты где квасишь?

— В каком смысле?

— В самом прямом. Где культурно отдыхаешь? В смыле — оттянуться и забыться. Душа жаждет праздника! Поняла?

— В основном здесь, в ресторане, — она кивнула в сторону здания вокзала.

— Ты завтра не в поздке?

— Нет. Я сегодня только вернулась.

— Заметано. Завтра в восемь ноль ноль я приглашаю тебя в ресторан. «Зацелую допьяна, изомну, как цвет!» Эх, дадим по газам!

— Шустрила! — рассмеялась она, а глаза её стали многообещающими. — Я не против. У тебя человеческое-то имя есть?

— Ах, да, — спохватился я. Вскочил и, галантно поклонившись, взял её руку и поцеловал. — Разрешите представиться, мадам! Жора.

— Георгий что ли?

— Нет. Егор.

— Очень приятно было с тобой, Егор, познакомиться! — Она перехватила мою руку и так её жиманула, что я едва на эту самую не сел от неожиданности и боли. Ни хрена себе! Вот это девушка, да?! Кажется я слишком разухарился: «Изомну, как цвет!» Эта так изомнет, что имя свое забудешь. Определенно. Нет, не хотел бы я остаться с ней один на один в темной комнате. Последствия могут быть непредсказуемыми.