Алексей Малов - Исповедь кардера

— А помнишь нашу клятву? — спросила уже слегка подвыпившая Зулька.

— Конечно. Ты тогда как раз поступала в несколько университетов Москвы и готовилась к экзаменам, а я уже свои первые каникулы гулял.

— Да, спасибо тебе, что поддерживал меня.

— Брось. Я никогда не забуду, как мы тогда стояли с тобой на мосту через речку на Воробьевых горах и поклялись никогда не сдаваться. Не отступать перед любыми напастями или проблемами и всегда выручать друг друга…

— …И добиться в этой жизни всего самого-самого, — закончила она фразу.

— Так все и будет, Зуля, поверь. Скоро все очень сильно изменится в нашей жизни. Обещаю!

Ты, наверное, задаешься вопросом, было ли у меня с Зулей что-нибудь той ночью?

Нет.

К сожалению или к счастью, сказать не могу. Пожалуй, к лучшему, так как до сих пор наши отношения носят характер очень чистых и открытых. Точнее, носили. Полгода назад я был проездом в Москве, позвонил ей и снова пригласил в ресторан. Очень хотелось ее увидеть, ведь после нашей последней встречи прошло почти три года. Она согласилась, договорились встретиться через час. Но ни через час, ни через два она не пришла. Звоню.

— Привет, ну ты где?

— Извини, я не смогу. Меня мой молодой человек после работы сразу забрал, к нему едем.

— Но ведь ты уже пообещала…

— Ну, я не могу, — сказала она.

Я повесил трубку. Вот так-то. Не могу. Что за бред?! Господа, товарищи, коллеги, друзья, запомните раз и навсегда, не бывает «не могу»! Есть «не хочу» или «недостаточно хочу». Хочешь — значит можешь, и все. А иначе так и останешься обычным быдлом, плывущим по течению. И не важно, кто ты есть, важно, чего ты хочешь. Мечта стать президентом осуществима даже для поломойки, главное — действительно этого хотеть и делать реальные шаги для исполнения желания. А если ты говоришь «не могу», ты врешь. Самым наглым образом. Возможно, вы сейчас начнете голосить об обстоятельствах и так далее, но все это неважно. Главное хотеть. Все остальное решаемо.

Ладно, хватит отступлений, продолжим вспоминать.

Палка оказалась более прибыльной, нежели дедики. И буквально через месяц я почувствовал себя более вольготно. На моем ВМ-кошельке уже лежало около четырех штук грина, но все это были мелочи. Точнее, все это стало мелочами, так как чем больше имеешь, тем больше хочется.

Я всерьез увлекся мотоциклами и даже купил себе раму от «Урала», колеса и два мешка с деталями. Купил все за шесть тысяч рублей. Познакомился с местными байкерами, они согласились помочь мне собрать эту чудо-технику. За скромную плату ребята выделили мне место в своем гараже в паре сотен метров от дома, где я и держал свое добро. Байкерами оказались парень и девушка, которые сами катались на «Уралах». Точнее, от советского мотопрома там, пожалуй, было только название. Все было расточено и тюнинговано настолько, что неискушенный взгляд узрел бы в этом железе пару харлеев. Но кто меня больше всего поразил, так это девушка-байкер. Она, работавшая на тот момент в архиве Российской академии наук, хрупкая девушка с двумя косичками, собирала и разбирала мотоцикл с закрытыми глазами за несколько дней. Вот и вспоминаешь после этого произведение Некрасова о русских женщинах. «Коня на ходу остановит, в горящую избу войдет…»

Так что теперь свободное от компьютера время проводил в гараже. Я уже мог себе это позволить. Раньше особо времени для безделья или отдыха не было, точнее, я себе его не давал. Сидел за электронной машиной круглые сутки, работая или просто изучая новые кардинг-темы. Сейчас я четко разграничил вирт и реал. Наверное, я начал понимать, что вирт поглощает. Он, как зыбучие пески, затягивает в свою бесконечность, в свою вселенную. И выбраться оттуда очень сложно, это как наркотик. С каждым днем принимаешь его все больше и больше, и в итоге он заменяет тебе все: общение, секс, любовь, дружбу, работу. Там ты становишься таким, каким бы хотел быть в реале. И не надо говорить, что это не так. Все так. Просто некоторые признают это, а другим смелости не хватает.

Мне смелости хватило, и, признав сей факт, я решил больше времени проводить в реальной жизни. Кардинг стал для меня работой, хотя, наверно, глупо называть воровство профессией. Но на тот момент по моим венам текла кровь романтика, душа требовала свершения чего-то неординарного. А что может быть рискованнее, чем балансировать на тонкой грани, отделяющей свободу от зоны? Сейчас я понимаю, что есть более рискованные вещи, но на тот момент глаза мои были слепы.