Исповедь алкаша над пропастью ада
Честная история падения
Алексей Алкаш
Вставай похмельная страна
Пропели петухи,
Настало время Бодуна – Расплата за грехи
Тимур Шаов.
© Алексей Алкаш, 2017
ISBN 978-5-4490-1598-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Точную дату, когда я первый раз в жизни надрался, пожалуй, не назову. Однако отлично помню: это случилось в седьмом классе. Стало быть, в 1973 году.
Москва. Зима. Морозы стояли трескучие, поэтому мы с ребятами, двумя друзьями-одноклассниками, Мишкой и Васькой, собрались у меня в квартире. Почему именно у меня? У одного приятеля сестра-студентка сидела дома над дипломом, у другого мать не работала и редко выходила на улицу. Мои же родители на работу ходили, и днём хата шла порожняком. И вот однажды для одного важного дела мы решили прогулять школу. «Важное дело» заключалось в попытке доказать друг другу, что мы уже взрослые. А одним из признаков взрослости тогда нам, четырнадцатилетним пацанам, казалась возможность употреблять алкоголь. Именно тот блекло-серый зимний день, когда я впервые взалкал, стал первым шагом к краю пропасти, на котором сейчас стою. Мне 52 года, 38 из них я постепенно, незаметно для себя, катился по склону, когда обильно, когда слегка, смазанному разного рода спиртосодержащими жидкостями. Пока ещё в моих силах сделать выбор: шагнуть вниз, в ад, или выкарабкаться… Итак, я выбираю… Что же выбрать, когда, при всём желании, на химическом уровне организм уже зажат тисками зависимости? Спасти может только чудо…
Портвейн, а именно на него, как и у многих наших сверстников в 70-е, пал выбор. (Сегодняшние бойцы начинают с пива). Ну, в самом деле, не с водки же. Кто из поколения нынешних «полтинников» не помнит знаменитые «три топора» – портвейн 777, портвейн №13, «Кавказ», вермут «Солнцедар», разливаемый в бутылку емкостью 0,8, метко окрещённую народом «бомбой» и прочую плодово-выгодную гадость типа «Золотой осени»?
Естественно, четырнадцатилетним мальчишкам в строгие советские времена вина никто бы не продал. Но во дворе было полно знакомых пэтэушников, внешне тянувших на совершеннолетних и уже периодически припадавших к «упиваемой» чаше. Словом, « но мне не пьющему тогда еще попались пьющие товарищи, на вечеринках в их компании пропала молодость моя». Как сейчас помню, одного знакомого звали Сашка по кличке Рыжий, действительно ей соответствующего. Фамилию уже не помню. Мишкин сосед по подъезду. Он-то и был первым доброхотом, протянувшим «руку помощи» алкогольного братства трём малолетним несмышленышам. Впоследствии Рыжий стал довольно частым нашим собутыльником в общих дворовых компаниях. Но не в тот раз.
Всё шло по плану. Утром я сделал вид, что иду в школу. Обогнул пятиэтажку, скрывшую мою юную фигуру от провожавшего меня иногда, на всякий случай, взгляда мамы из окна и стал наблюдать за своим подъездом из-за угла этой самой пятиэтажки. Благо окна нашей квартиры выходили на одну сторону, а подъезд – на противоположную. Дождался, когда родители покинут пенаты, и вернулся домой. Потянулись минуты ожидания телефонного звонка от приятелей. Должны были звонить полдесятого. Всё это время Васька с Мишкой ошивались на улице. Меня же в это время поколачивал лёгкий мандраж. С одной стороны, от нетерпения вкусить запретный плод, с другой, от боязни разоблачения. Но больше всего, пожалуй, пугала неизвестность: каковы же будут ощущения от опьянения, непонятно, как поведёт себя мой пока ещё такой маленький, чистенький, не отравленный алкогольным ядом организм…
Наконец, настало время «Ч» и двухкопеечная монета, опустившаяся в приёмник телефона-автомата, нажала на какой-то там контакт, замкнув линию – телефонная будка – моя квартира.
– Всё в порядке, родичи пашут, флэт идёт порожняком, – дал я отмашку.
Через десять минут розовощёкие с мороза и возбужденные в квартиру ввалились Мишка с Васькой. Из портфеля были извлечены отнюдь не учебники, а бутылка «Кавказа». Я метнулся на кухню за стаканами, хлебом, колбасой и сыром.
Когда янтарно-коричневая жидкость наполнила гранёные, кто-то из парней произнёс первый в нашей жизни тост. Не помню слов, но он был краток. Что-то вроде «поехали» или «ну, будем». Я держал стакан портвейна, от которого исходил отвратный сивушно-фруктовый запах неспелых плодов. Как такое пить? Меня даже оторопь взяла, а нутро передёрнуло. Смотрю, приятели уже приникли к ёмкостям и вливают в глотки пьянящую жидкость. Отступать поздно, да и перед друзьями пасовать – навлечь на себя насмешки и обидные подколки, типа, «зассало». Сейчас бы эти насмешки были мне по фигу, а тогда…
Читать дальше