Андрей Орлов - Я навсегда тобою ранен...

– И тут убили частного сыщика, а за ним – ваших беглых приятелей. Понятно, что вы задергались. Приставили ко мне своего неприметного человечка, отметили появление Григоренко, интерес опергруппы к зоне строгого режима...

– Пришлось поволноваться, – согласился Каморин, делая каменное лицо, многозначительно повел стволом. – Ничего личного, Артем Николаевич. Поднимайтесь. Вы были хорошим работником. Не хочу, чтобы вы закончили свои дни в сырости и плесени. Не желаете прогуляться по солнышку?

– Желаю.

– Тогда, если не трудно, дотащите эти чертовы рюкзаки до улицы, хорошо? Спина за эти дни уже отваливается, никакого сладу с этим радикулитом...

День действительно был прекрасный. Жить да жить, ни о чем не думая. Приятный ветерок дул по ущелью. Солнце поднялось, уже пекло. Ноги слушались, но я их не чувствовал. Выволок рюкзаки, бросил у входа. Неподалеку валялась бесформенная груда тряпья, среди нее выделялась борода и горбатый увесистый нос. Плотный хакас в охотничьей куртке – морщинистый, с цепким взглядом, с карабином за плечом – ковырялся в этой груде носком сапога. Поднял голову, посмотрел на меня, как будто я был мыльный прозрачный пузырь, но на всякий случай приспустил ремень карабина.

– Пройдите, пожалуйста, Артем Николаевич, на три шага, – попросил прокурор. – Я выйду, если не возражаете.

Я отошел. Бежать особо некуда, да и на каких ногах бежать? Речушка весело журчала по блестящим камешкам.

– Эх... – потянулся бывший прокурор. – Хорошо-то как, когда не нужно на работу... Вы знаете, кстати, Артем Николаевич, почему ущелье называется ущельем Зеленого Дьявола?

– Понятия не имею, – огрызнулся я. – Дьявол здесь жил. Зеленый.

– Зеленый-презеленый, – хохотнул прокурор, – как моя тоска. Действительно жил. Поверье такое имелось у тутошнего народца. Дьявол – значит, дракон. Жил себе холостой жизнью, девчат таскал из ближайших селений, стада напалмом сжигал, пока одному батыру это дело не надоело. Забрался он на самый высокий утес, спрятался в кустах, дождался, пока этот крендель прилетит и усядется рядом. Привязал он его за лапу девичьими косами к скале, а когда тот начал биться на коротком поводке, стрелу вогнал между глаз. Издох дракон, а юноша... не поверите – сам в дракона превратился. Так-то вот. Акай, ну что стоишь, как пень? Подтаскивай рюкзаки, сейчас пойдем.

Помощник поправил карабин и, что-то напевая под нос, потащился к «пьедесталу», где я бросил поклажу. Без особых усилий оторвал рюкзаки от земли, поволок обратно. Не использовать последний шанс было бы смешно. Я дождался, пока они окажутся с Камориным на одной линии, и толкнул его на прокурора. Хакас споткнулся, бросил рюкзаки и сделал кувырок заодно с карабином, увлекая за собой шефа. Я прыгнул вперед (бежать-то куда?) – уж коли помирать, так под тяжелый рок... Уже в полете я сообразил, что сил не было. Откуда взялись? Оттолкнул Акая, подпрыгнул к прокурору на полусогнутых. Тот с пылающим взором пытался приподняться. Отличный приемчик из арсенала прирожденного убийцы – руки уже тянулись. Левую пятерню на затылок, правую под подбородок – и вращательным, по оси, приподнимая вверх – дабы позвонки немного оторвать друг от дружки для лучшего результата...

Акай уже вскинул приклад, чтобы сделать из моего затылка кашу. Выстрел прогремел, как гром среди ясного неба. Охнув, хакас отвалил, схватился за простреленную коленку, завертелся. С камня кто-то спрыгнул, но я уже сделал ЭТО – крутанул прокурорскую голову... Будем надеяться, что не успел.

Тот, кто спрыгнул, зацепил меня локтем по носу. Я упал, уставясь в голубое небо, где опять носилась кругами настырная хищная птица.

– Артем! – Человек со знакомым голосом плюхнулся на колени, поднял мою голову, увидел, что я живой, и с облегчением бросил.

– Ты чего дерешься? – спросил я.

– Ну, извини, – развел руками Венька. – Куда попал – туда ударил. Надеюсь, в принципе, ты рад?

В принципе, я был даже счастлив. Особенно когда рядом с Венькой рухнула сияющая физиономия Крюгера и в воздухе знакомо запахло перегаром.

– Посмотри, он просто онемел от восторга, – сказал Крюгер. – Щас я ему соску дам... – извлек, словно саблю, фляжку, отвинтил горлышко и приставил к моему рту.

Откашлявшись, я повернул голову. Автоматчик на камне, как горный орел на вершине Кавказа, зорко озирал округу. Какие-то люди в странных полувоенных-полуспасательских костюмах толклись у пещеры. Внутри уже кто-то был, вытаскивали тела – сухого Мурзина, мокрых женщин. Двое задумчиво чесали репы, озирая распростертые мощи «снежного» Вахланкина.