Андрей Орлов - Я навсегда тобою ранен...

А очнулся на той же каменной подложке, но уже повыше. Глазные яблоки вываливались от боли. В мозгу нестройно распевали ангелы. На мне была сухая одежда. Не сказать, что везде, но, по крайней мере, сверху. Чуть поодаль, подогнув ноги, ничком лежал Мурзин – почему-то без штанов. Он не шевелился. Скосив глаза, я обнаружил рябящую гладь бассейна. В двух шагах от возвышения на воде покачивалась Стелла. Остренький подбородок торчал кверху, глаза поблескивали, и такое выражение на лице, словно собралась писать письмо турецкому султану... Куницына не видно, но это и правильно, сам же незадолго до смерти объяснил «физику погруженных в воду тел» – нахлебался под водой, наполнил легкие и пошел ко дну. А Стелла рухнула уже мертвой, вот и плавала...

– Извините, Артем, – прозвучало глубоко в мозгу, – вы были мокрый, могли простудиться. Я сняла с вас брюки и верхнюю одежду. Сейчас на вас штаны Мурзина и моя кофта...

Я со скрипом повернул голову. Это было все, что я мог повернуть – силы исчерпались. Согбенная Рита сидела на мешке с золотом практически у меня в ногах и кутала руки в рукава штормовки. Второй рюкзак валялся рядышком.

– Спасибо, Рита, – прошептал я, – вы настоящий друг...

Я сделал попытку приподняться, но она провалилась.

– Отдыхайте, – шепнула Рита. – Вы слишком много перенесли.

А сколько еще предстоит? Свитер, надетый на голое тело, был очень кусачим. Я раздраженно повертел подбородком, скосил глаза. Однотонная серая шерсть качественной вязки – должна напомнить что-то? Видно, на лице отразилась так не нужная сейчас задумчивость – Рита насторожилась. Вынула руки из рукавов, и впервые на ее запястье я увидел затянувшийся синий шрамик, который она ранее (из застенчивости, наверное) успешно прятала. Он тоже наводил на раздумья.

Ее лицо стремительно менялось – эта женщина сумела прочесть мои мысли. Теперь в ее лице было все, что мне давно не хватало для завершения логической цепочки: другими сделались глаза, лицо перестало дрожать; робкая, впечатлительная, нервная особа замещалась другой, настоящей – целеустремленной, дьявольски умной, пришедшей к своей цели...

– Не видел я у вас в вещах этой кофты, – тоскливо признался я. – Вроде обыскивали все...

Она пожала плечами.

– Эта кофта была на мне. Под штормовкой. А сейчас я решила вам ее подарить... Вас что-то в ней не устраивает?

На всякий случай она вынула из кармана мой пистолет и положила на колено. Это было излишне. Соберись я встать, процесс бы затянулся.

Наступила оглушительная тишина, в которой было слышно, как о каменный монолит поскребывают ноги мертвой Стеллы...

– Жалко, Артем, что вы обо всем догадались, – вздохнула Рита. – Я думала, вы поможете мне вытащить из ущелья это чертово золото... Жалко, – повторила она. – Придется самой корячиться – хрупкой уставшей женщине... Не такой уж вы хороший артист, Артем. Могли бы и притвориться, что ничего не поняли.

Мог бы. Не судьба. За что теперь и буду расплачиваться.

– Как вы догадались?

– Мучительно, – признался я. – Экспертиза установила, что убийца Гарбуса, Грушницкого и Башлыкова разгуливал в серой вязаной кофте. Шрамик у вас на запястье – вы заработали его в ту памятную ночь, когда навестили Анну Михайловну Сычеву, сцепились со мной на крыльце, собрались шмякнуть поленом, но нарвались на какую-то откосину, что и сберегло мое здоровье... Я никак не мог взять в толк, почему сумасшедший бродяга, в котором угадывались контуры бывшего зэка Вахланкина, напал у туалета именно на вас? Существо встречалось и ранее и ни на кого не бросалось. Просто пугало народ. Почему оно стряхнуло глыбу со скалы в том месте, где проходили вы со Стеллой? Почему он оставил в покое Мурзина, который причинил ему боль, и потащил куда-то вас? Давайте отвергнем сексуальный аспект. Это чучело просто вас узнало – невзирая на... некоторые перемены в вашей внешности. Проснулась крупица разума, он понял, зачем вы здесь...

– Признаться, это была моя ошибка, – кивнула Рита. – Я меньше всего догадывалась, что меня узнают.

Я напряженно вслушивался в интонации ее голоса. Чертовщина какая-то. В ней не было ничего мужского – абсолютно! Типичная баба. Неужели наша медицина научилась творить чудеса?

Она по-своему оценила мое молчание.

– Вам не удастся вогнать меня в краску, Артем...

– А хотелось бы, – перебил я, чувствуя подгребающую к горлу тошноту. – Исходя из рассказов современников, Леша Хомченко был хрупким симпатичным женственным пареньком – просто мечта закоренелого зэка... который почему-то прикончил свою мамашу.