А если это так, то, может, и не удостоится Валька Гаврилов всех этих посмертных почестей – гроба высшей категории, кладбища Троекуровского и караула воинского почетного...
Какой ему, к черту, военный почетный караул...
Разве такие, как он, могут претендовать...
Но он же стал тем, кем он стал. Так взлетел над всеми ними, так поднялся высоко...
Значит, сошло с рук, никто и не вспомнил о том, что...
И тебе, тебе тоже нечего вспоминать это, все равно прошлого не вернешь, и ты сам вместе со всеми приложил к этому руку...
А теперь и вообще – всему конец, всей этой истории.
Однако...
Значит, он повесился?
Удивительные сюрпризы порой преподносит нам жизнь.
Да, жизнь...
Платон Ковнацкий встал, открыл дверь своего кабинета и обозрел пространство конторы. Два просторных зала с выставленными образцами похоронных принадлежностей. Сюда приходят заплаканные родственники и он сам, но чаще сладкоречивый Гермес показывает им, что можно купить, чтобы проводить покойника в последний путь достойно.
Этот зал – подешевле, тот, второй, – с колоннами и лепниной, бывшая купеческая бальная зала – дорогой. На бархатных постаментах выставлены гробы, по стенам, как яркие панно, – венки. Альбомы с образцами шелковой обивки, траурными лентами и прочим, прочим...
У людей лица меняются, когда они заходят сюда. Даже не с целью заказать похороны, а просто... потому что они видят всю эту обстановку.
Вот и у него, Вальки Гаврилова, лицо изменилось, когда он вошел сюда... заглянул к нему, Платону, через столько лет... зашел, огляделся и...
– Платоша, привет.
Ковнацкий вздрогнул: черт, это всего лишь Гермес... выспался наконец, притащился на работу. А я и не слышал шума его машины... нашей машины...
– Ох и нажрался я вчера... ты уж извини, дружище, – блондин Гермес сделал рукой жест, словно гладиатор, приветствующий цезаря. – Нехило погуляли... мать у тебя молоток, уважаю... Провожать-то поедешь на вокзал?
Ковнацкий кивнул: да, да, да... пошел прочь...
Значит, он повесился... Тоже повесился... Столько лет прошло, и вот такой сюрприз, такая смерть...
Такая страшная смерть...
Но жизнь...
Нет, не будет у Вальки Гаврилова никакого почетного военного караула, потому что...
– Эй, ты оглох, что ли? Там к тебе пришли. – Гермес всей своей могучей атлетической фигурой словно материализовался из солнечных лучей, вливавшихся в старинные окна, освещавших всю эту застывшую выставку – пышную, позолоченную, пеструю и мертвую. – Тебя спрашивают – двое, на клиентов вроде не похожи. Они у кассы в первом зале. Пропустить их сюда, в твой кабинет?
– Зови, кто там еще. – Ковнацкий вернулся за свой стол и открыл ноутбук.
Он вспомнил, что это, возможно, из страховой компании, они звонили и хотели подъехать.
Но посетители – мужчина и девушка – оказались вовсе не из страховой компании.
– Здравствуйте, я следователь при прокуратуре Валерий Викентьевич Чалов, а это вот моя коллега из ГУВД области Екатерина Сергеевна. Мы хотим задать вам несколько вопросов, Платон Григорьевич.
В первое мгновение, услышав слово «следователь», Платон Ковнацкий растерялся, но быстро взял себя в руки. Указал на кожаные кресла – располагайтесь. Пока они усаживались, быстро оглядел, оценил: у следователя вид такой, что с ним в случае чего можно договориться, а девица... девица вообще не похожа на тех, кто работает в таких вот конторах. Самоуверенная, но явно робеет – все чувствуют себя не в своей тарелке здесь, в его царстве, в бюро ритуальных услуг.
Гробы, и венки, и вечный траур...
А вчера в ресторане гости кричали «горько», и какой-то пьяный интеллигентишко из городской администрации, мать его так, вспомнил вдруг ни с того ни с сего пушкинского «Гробовщика»... как он там, в книжке всех своих мертвецов приглашал к себе в гости...
Кто-то стучится?
Это кассовый аппарат в соседнем зале стрекочет.
И знаешь что, Валька Гаврилов, – больше я тебя сюда не приглашаю... Я никого не приглашаю – слышишь ты?! Ни тебя, ни того, другого, ни третьего... того, кто в том колодце...
– Так чем я могу вам помочь? Следователь, ко мне в офис... В чем причина? – Платон Ковнацкий выказал максимум любезности посетителям.
– Мы разбираемся в фактах гибели Валентина Гаврилова. Эта фамилия вам знакома? – спросил следователь Чалов.
– Я его знаю... знал и соболезную его семье. Хотя его отец умер... матери его соболезную.
– Я так понимаю, что известие о его смерти для вас не новость.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу